Но-о, Леокадия !
Шрифт:
– Мороженое, - отвечала Леокадия и сразу же заказала шоколадное со взбитыми сливками.
– Две двойных порции!
ЛЕОКАДИЯ И НАТУРА
А потом, вылизав дочиста свои вазочки, они пошли на прогулку, чтобы подыскать себе какой-нибудь собственный ДОМ. На гостиницу у них теперь денег не было.
– Я очень рада, что мы не живем больше в гостинице, - рассуждала Леокадия, - мне там понравились только ковры, на них можно поваляться, почесать спину, но кровать лучше выкинуть в коридор, а то лечь негде. Ты
Сена была как Сена, и как любая река отражала НАСТОЯЩУЮ Леокадию, крылатого коня, и потому, как только они подошли к реке, Леокадия сказала:
– Я хочу быть как можно ближе к воде, Алоиз. Давай поселимся под мостом.
Там был полумрак, пахло крысами и сыростью, но зато в углу стоял топчан и несколько старых кастрюлек.
– В них можно варить овсянку, - решил Алоиз.
– Овес возьмем в кредит в Торговых рядах, верно?
– А я там наймусь на работу!
– обрадовалась Леокадия.
– Буду возить тяжести.
Они пришли туда сразу же после обеда. В Торговых рядах в это время продавали цветы и Леокадии новая работа очень понравилась. Она любила возить тележки с гвоздиками и гладиолусами и по дороге откусывать торчавшие из коробок стебли и листья.
– Давненько ты не покупал мне цветов, Алоиз?
– говорила она.
– А ведь ничего вкуснее нет на свете! Ах эти фиалки... Мягкие маргаритки... Душистый горошек...
Леокадия возила цветы, нюхала цветы, жевала цветы, пока торговки в рядах не прозвали ее обжорой, нахальной кобылой и не отказались платить за работу.
– Да ты никак белены объелась, Леокадия!
– корил ее Алоиз по дороге домой, на набережную.
– Совсем сдурела, матушка!
– Мне очень стыдно, - вздохнула Леокадия.
– Но было бы чудом, если бы я не учудила. И запела:
Я не знаю, что за тайна здесь скрыта,
Не помогут никакие усилья,
Вечно лезут всем в глаза мои копыта
И крылья.
Вот такая грустная картина
И не знаю, что еще приключится.
Аппетит у меня лошадиный,
А летаю как птица.
ЛЕОКАДИЯ И ДОХОДЫ
– Кто это тут распелся?
– послышался чей-то голос.
– Вы что, не видите? Я сплю.
Алоиз зажег спичку. На его топчане кто-то лежал. Очень Заросший.
– Как вы сюда ко МНЕ попали?
– спросил Алоиз.
– Вот именно. Как вы сюда ко МНЕ попали?
– повторил кто-то Очень Заросший.
– Давайте не будем спрашивать, как мы сюда к НАМ попали, вмешалась в разговор Леокадия.
– Спать пора.
Но утром она проснулась очень рано, вернее ее разбудили. Когда Леокадия открыла глаза, она увидела, что ее за крылья держит кто-то Очень Заросший.
– Добрый день!
– улыбнулась Леокадия.
– Вам что, очень нужны пух и перья?
– Позарез, - отвечал Очень Заросший.
– Пух и перья нынче в цене, а у меня нет ни гроша на выпивку. Выдеру немного пуха и пера, и загоню на Блошином рынке. С паршивой кобылы хоть перьев клок.
– Но ведь я не смогу летать!
– воскликнула Леокадия.
– Ну и что? А я - летаю?
– возмутился Очень Заросший.
– А у меня что? Есть хоть грош на выпивку?
– в свою очередь возмутилась Леокадия.
И чтобы поскорее удрать от Очень Заросшего тут же разбудила Алоиза.
– Аида на Блошиный рынок, Алоиз!
– кричала она.
– Узнаем, как там продают блох - на вес или поштучно.
Но блохи ее вовсе не интересовали. Она боялась, как бы Алоиз не догадался, что она решила продать крылья.
И он, ничего не подозревая, спокойно полетел с Леокадией через весь город на Блошиный рынок. По дороге Леокадия повздыхала немного она-то знала, что глядит на город сверху в последний раз. А ей так хотелось еще когда-нибудь снова окинуть взглядом Париж!
Они обошли с Алоизом весь Блошиный рынок, там была большая барахолка, разные диковинки и всякий хлам, но совсем не было блох. Наконец Леокадия сказала:
– Подожди меня, Алоиз, я сейчас...
И оставила Алоиза одного, а он, очень удивившись, помчался за ней следом и догнал возле лавки Старьевщика.
– Крылья у меня старые, - уверяла его Леокадия.
– Но это незаметно, потому что я пересыпала их нафталином...
– Мадам, это у вас натуральный гусиный пух?
– расспрашивал Старьевщик.
– Самый что ни на есть натуральный, - подтвердила Леокадия.
– Она врет!
– воскликнул Алоиз.
– Откуда у лошади может взяться натуральный гусиный пух?
– Что вы мне тут байки плетете!
– возмутился Старьевщик.
– Где вы видели, чтобы лошадь говорила, да еще по-французски?
– Сами сейчас увидите, лошадь это или не лошадь, - сказал Алоиз. И воскликнул:
– Но-о, Леокадия!
И тогда Леокадия, сама того не желая, двинулась в места в карьер.
– Ах, Алоиз, ты все испортил!
– сердилась она, когда они пешком возвращались через весь Париж обратно.
– Пух очень дорогой, и на эти деньги ты бы мог купить сотню булочек.
– Но у меня бы кусок застрял в горле. Ведь ты не могла бы больше летать!
– Ты же сам сказал, что я лошадь! Зачем мне летать? Из-за того, что я лошадь мы ничего не сможем купить. Какой от меня доход? Кто сегодня способен озолотить лошадь?!
Но тут, на другой стороне улицы, над входом в какую-то лавку она увидела позолоченную конскую голову.
– Я опять ошиблась, Алоиз!
– воскликнула она.
– Вот где могут озолотить лошадь!
Она хотела тотчас же перебежать на ту сторону, но не успела даже сойти с тротуара, как Алоиз крикнул: