Но-о, Леокадия !

Кульмова Иоанна

Так зазывали плакаты на всех станциях метро. А Леокадия их не видела, потому что ездила не на метро, а в открытом автомобиле, в котором могла встать во весь рост, раскланиваться с прохожими и крыльями посылать им воздушные поцелуи.

– У меня крылья болят от поцелуев!
– жаловалась Леокадия, поработай за меня, Алоиз.

– Ну уж нет, - вмешался Оноре.
– Алоиз не конь и у него нет крыльев. А парижане желают, чтобы им кланялся крылатый конь.

Оноре был режиссером фильма о Леокадии и потому

считал, что знает все лучше всех.

– Может, и не все, - говорил он, - но зато все, что я знаю, я знаю наверняка. Я сразу это понял как только увидел тебя на Эйфелевой башне. Конь и только конь. Крылья и только крылья.

– Ты знаешь, Алоиз, наконец-то я прославилась не потому, что я Нелетающий Конь или Летающий Неконь, Пегас Поэта или Поэтесса Пегаса. Я теперь знаменита просто так, САМА ПО СЕБЕ.

– Но, может, хватит с тебя?
– простонал Алоиз и прикрыл голову парижской газетой: ему не хотелось, чтобы на его великолепной лысине вдруг выступили веснушки.

– Все только начинается!
– потер руки Оноре.
– Это ведь только первый фильм.

– Гляди, я опять у тебя на голове, - изумилась Леокадия, разглядывая газетную треуголку, которой Алоиз прикрывал лысину и где на первой полосе красовалась СУПЕРЗВЕЗДА ШОУ-БИЗНЕСА - Леокадия.

В кино было много народу и все хлопали.

– Совсем как у Президента, - огорчилась Леокадия.
– После аплодисментов начнут кричать "Вон!"

– Ну нет!
– засмеялся Оноре.
– За билеты-то они заплатили!

И плюхнулся в кресло рядом с Леокадией и Алоизом в самом лучшем ряду, а потом к ним подсел еще и Марсель. И сказал:

– А вы зачем сюда пожаловали, господин Алоиз? В этом фильме вас играю я!

– Да ведь никто не поверит, что вы это я, - возразил Алоиз.
– У вас не только бороды, и усов-то нет!

У Марселя и в самом деле не было ни бороды, ни усов, ни лысины. Он вообще не был похож на извозчика, но не догадывался об этом, потому что ни разу в жизни не видел настоящего извозчика. Но поссориться с Алоизом не успел: начался фильм и Марсель ужасно боялся прозевать самого себя. Он и в кино пришел только для того, чтобы не прозевать себя.

– Ах рвань хомутная!
– воскликнула Леокадия.
– Клянусь оглоблей, здесь все начинается с конца.

– Этот фильм будет показан не с начала до конца, а наоборот - с конца до начала, - объяснил Оноре.
– Я хотел сделать совершенно оригинальный фильм - фильм НАОБОРОТ.

Все это и в самом деле выглядело смешно - Леокадия входила в комнату задом. Когда она ела клевер - он начинал бурно расти, а когда Марсель плакал, слезы катились не из глаз, а в глаза. И еще Леокадия ужасно смешно говорила - все слова начинала с конца. Вместо слова "мама" у нее получалось "амам".

– Не беда, - шепнул ей Оноре, - когда ты говоришь

по-французски, все равно ничего не разобрать.

Потом Леокадия летала задом наперед над Шестиконным сквером, который скорее напоминал королевский сад Тюильри. Но вдруг крылья у Леокадии исчезли, вернее вросли в спину, и Леокадия отнесла мазь в аптеку, а рецепт - Доктору, и все захохотали.

Тогда НАСТОЯЩАЯ Леокадия вскочила с места и громко крикнула:

– Эй вы! Валите отсюда со своим дурацким фильмом! Ни черта вы не понимаете! Все у вас задом наперед!

– Леокадия!
– шепнул Оноре.
– Ведь это нарочно придумано.

– Я за билет не платила, - топнула копытом Леокадия.
– И смотреть глупые фильмы не обязана. Могу орать сколько влезет!

Тогда Оноре тоже встал с места и крикнул:

– Это не настоящая Леокадия! НАСТОЯЩАЯ Леокадия была там, на экране, а та, что стоит здесь - дублерша, актриса, которая играла Леокадию в фильме. У НАСТОЯЩЕЙ Леокадии уже давно нет крыльев, они вросли в спину. А эту, крылатую, надо освистать.

Тут все громко засвистели, а Леокадия сказала:

– Я так и знала, после аплодисментов добра не жди!

ЛЕОКАДИЯ И ЗОЛОТО

Они полетели прямо к Лувру. По телевидению рекламировали полеты Леокадии над Лувром. И ей захотелось перед съемками немного потренироваться. На площади, неподалеку от Тюильри, где она приземлилась, стоял памятник - позолоченная героиня на позолоченном коне.

– Я предпочитаю иметь крылья, - заметила Леокадия.
– Это куда лучше, чем золото.

И запела:

Зачем кобыле позолота?

Ведь ей летать, летать охота!

– Скажи мне, наверное золото сделало коня знаменитым?

– Кто знает, - вздохнул Алоиз.
– Я думаю, знаменитым его сделала женщина, которая на нем сидит.

– Видишь, а меня сделали знаменитой МОИ крылья.

И замахала крыльями над Лувром. Алоиз смотрел на часы и замечал время. Но глядеть на часы ему пришлось недолго. К нему подошел Полицейский и сказал:

– А ну, уведите ее отсюда!

– Но ведь это Леокадия, - возмутился Алоиз.
– У нее скоро съемки для рекламы, а сейчас тренировка.

– Это НЕНАСТОЯЩАЯ Леокадия, - заявил Полицейский.
– У НАСТОЯЩЕЙ давным-давно никаких крыльев нет. А НЕНАСТОЯЩЕЙ здесь находиться не положено.

– Вот и прекрасно!
– воскликнула Леокадия, опустившись на землю рядом с Полицейским.
– Мы теперь свободны, Алоиз. Пошли в кафе! Вон оно - как раз напротив исторической женщины.

Леокадия выбрала столик прямо на улице, под большим деревом, потому что ей хотелось получше разглядеть золотого коня.

– А, может, золото лучше, чем крылья?
– спросил Алоиз.
– Погляди, какой этот конь гладкий! Свою мерку овса, небось, всегда имеет! А МЫ что есть будем?