Но-шпа на троих

Донцова Дарья

– Может, заработал, – предположила я.

– Где бы это? – скорчилась Аня. – Как ни крути, неоткуда их ему взять! На заводе копейки платят. Витька, правда, на дороге бомбил, но подумай: кто ж столько отвалит? Нет, не его это бабки.

– А чьи?

– Павлухины.

– Ну ты и сказала, – засмеялась я, – только что объяснила, в какое отребье превратился парень! У такого точно в кармане полтыщи долларов на мелкие расходы не могло быть.

– Павлик воровал, – нехотя выдавила из себя Аня, – Витька хоть пил, да чужого никогда не брал. А Павел машины на стоянке

у метро вскрывал и тырил все, что плохо лежит, ну, магнитолу или зонтик, перчатки… Мало ли кто чего на сиденье оставит. Потом прямо на улице за копейки отдавал и за пузырем летел. Один раз его поймали и в милицию отволокли. Только не посадили, Ксюша в ногах у всех валялась, у ментов и потерпевшего, последние сережки из ушей вытащила. Вот ее они и пожалели, отпустили Павла, только, думается, он своего занятия не бросил, отсюда и пять сотен.

– Но они лежали в кошельке у Вити.

– Нет, Павлика портмоне было.

– Но Рая сказала…

– Обманула. Витька свои бабки по карманам рассовывал, а Павлуха по старой привычке кошелек имел, он его, наверное, брату отдал, или, когда в аварию попали, ихние вещи перемешались. Вот Раиса и не сказала, кто второй потерпевший. Я ее укорила, а она обозлилась: «Мне бабки нужны на похороны, а еще Павлик нам задолжал. Приходил сюда каждый день, ел, пил, ничего не приносил. Мои баксы!»

Я покачала головой:

– Недостойное поведение.

– Угу, – кивнула Аня, – правда, она потом сама сообразила, что так уж нельзя, больно некрасиво. Я ее уговорила Ксюше позвонить, еле уломала. Ну не хочешь деньги отдавать, ладно, смолчи, хоть и гадко, но разве ж можно допустить, чтоб Павлика как собаку зарыли? Не помянуть, не отпеть…

– И она признала твою правоту?

Аня кивнула:

– Да, звякнула Ксюше и нелюбезно так буркнула: «Твой урод подбил моего мужа пьяным за руль сесть, теперь оба в морге, а все из-за Павла». Во как она его терпеть не могла! Страшное дело!

– У тебя есть телефон Ксюши?

– Откуда? А зачем он тебе?

– Ну… надо.

– Тогда ступай к Райке в квартиру, там Лариска на поминки готовит, надо же Каретниковых проводить. На столике у телефона книжка лежит, черная такая, растрепанная.

Я побежала назад и, не встретив никакого сопротивления со стороны Ларисы, обнаружила распадающийся блокнот. На первой странице неустоявшимся почерком человека, редко берущего в руки стило, было написано: «Павлуха». Рядом виднелись кособокие цифры.

Слава богу, к моменту, когда я оказалась на улице, дождь внезапно прекратился. Сев в «Жигули», я вытащила телефон, и тут мобильник внезапно зазвенел. Я глянула на определитель. Ни у кого из моих знакомых нет такого номера, но ответить все равно надо, хотя это явная ошибка.

– Евлампия Андреевна? – спросил безукоризненно вежливый голос.

– Да, слушаю.

– У вас есть родственник по имени Юрий Волков?

– Нет.

– Спасибо, – ответил мужчина и отсоединился.

Я покрутила в руках телефон. Совершенно непонятный звонок! Есть ли у меня близкий человек Юра Волков! Кто и почему интересовался этим вопросом?

Отжав сцепление, я тихонько

тронулась с места и тут же нажала на тормоз. Господи, Юра Волков! Это ведь наш гость с сухой елкой! Неужели с ним что-то случилось?

Я нажала повтор номера.

– Психиатрическая клиника. Слушаю.

Я, не сказав ни слова, отсоединилась. Беда с этими телефонами, электроника, сама набирая номер, ошиблась. Ладно, человек аккуратнее автомата, ну-ка…

– Психиатрическая клиника. Слушаю.

– Э… простите, наверное, я не туда попала.

– Ничего, – вежливо ответила, похоже, пожилая женщина.

– Ваш телефон девять четыре девять… – для порядка поинтересовалась я.

– Да, – неожиданно ответили на том конце провода.

– Понимаете, кто-то сейчас мне звонил, – объяснила я.

– У нас местная подстанция, – выслушав меня, ответила женщина, – шесть корпусов, из любого кабинета могли набрать ваш телефон, все равно определится номер общей АТС.

– И что же мне делать? Похоже, у Юры Волкова неприятности.

– Минуту, Волков… Волков… Да, есть такой, доставлен из приемной Академии имени Топильского, предположительно реактивный психоз. Вам следует обратиться во второе отделение к доктору Василькову Андрею Олеговичу. Наш адрес…

В состоянии крайней возбужденности я полетела на улицу Кравцова. Интересно, какая неприятность ожидает меня в клинике?

Мою «шестерку» тормознули у огромных вычурно ажурных ворот. В разные стороны от них тянулся высокий гладкий кирпичный забор, поверху бежала колючая проволока.

– Вы куда? – проявил бдительность секьюрити у шлагбаума.

– К доктору Василькову, во второе отделение.

– На территории нахождение постороннего транспорта запрещено.

Спорить было бессмысленно. Бросив «Жигули» у забора, среди толпы «железных коней», я побежала по дорожкам необъятного парка. Тучи разошлись, лужи непостижимым образом высохли, и на прогулку выползли тихие люди, одетые кто в застиранные серо-синие байковые халаты, а кто в красивые спортивные костюмы.

Второй корпус по непонятной причине оказался последним, он располагался в самом углу необъятного лесного массива. Не успела я подняться на крыльцо, как дверь, довольно сильно стукнув меня, распахнулась и из нее выскочил мужчина лет шестидесяти с коробкой в руках. Увидав, что я схватилась за плечо, он стал извиняться:

– Простите, я не хотел!

– Я сама виновата.

– Ей-богу, мне неудобно.

– Ничего, до свадьбы заживет.

– Может, вас куда подвезти?

– Спасибо, я только пришла, да и сама за рулем.

– Не держите на меня зла, – не успокаивался дядька, – ну, мастера, ежик, блин! Ваще!

На всякий случай я прижалась к стене. Незнакомец был одет в нормальный костюм, не в спортивный, и не в халат. Значит, он пришел навещать родственников. Между прочим, безумие – семейная напасть, ну при чем тут ежики?

Очевидно, на моем лице отразились все эти мысли, потому что чрезмерно вежливый мужик поднял у коробки крышку:

– Гляди!

– Ой, ежик! Живой!

– Все из-за него!

– Что? – удивилась я.