Но в снах своих ты размышлял...

Мехтель Ангелика

Это погоня.

Двери заблокированы. Никто теперь не покинет МПФ. Производственный процесс остановлен.

До той минуты, когда они обнаружат Джэла и вышлют наряд, чтобы схватить его.

Они идут по моему следу.

Болар упорно отрицает, что помог Джэлу улизнуть. Но с радостью пожелал бы Джэлу удачи. А это не осталось бы для Болара без последствий. Разве таким манером докажешь, что не помогал Джэлу?

Мы скажем ему правду о Джэле, однако нам известны лишь отдельные подробности.

Нет, говорит Болар,

я их не знаю.

Вы бывали в Старом городе?

Как ты им объяснишь, что пожелал Джэлу удачи?

Почему я поддерживаю мальчугана, которого не знаю?

Болар в растерянности.

Нет, Старого города он не знает. Этот район необитаем и охраняется как исторический памятник. Изредка школьников водят туда на экскурсии. Учитель поясняет: Здесь находили убежище преступники. А нынче, продолжает он, каждого ребенка регистрируют. Компьютер рассчитывает вероятность генетических аномалий, и в случае необходимости прибегают к оперативному вмешательству. Нынче не составляет труда интегрировать вас в наше общество, и вы счастливы.

Преисполненные благодарности, дети возвращаются в песочницы и на игровые площадки, под надзор телекамер. Весь город просматривается на мониторах.

Джэл как будто бы жил на бойне, в Старом городе. Болар знает бойню со школьных времен. Он писал про нее сочинение и, как ему и положено, был счастлив.

Джэл сочинений не писал. Джэл не зарегистрирован, его наследственность не проверяли. И операций на Джэловом мозгу не проводили. Он может стать опасным для города.

Джэл не вправе существовать.

Они схватили Джэла, ведут его сюда, держат с двух сторон за плечи.

Меня схватили.

Я устал.

Джэл, говорит один из мужчин, вот это — Болар.

Джэл кивает.

Ты знаешь Болара?

Джэл знает Болара.

Болар в панике. Мальчишка ставит его под удар. Панический страх обуял Болара.

Нет, твердит Болар, он не знает меня.

Я знаю Болара.

Нет, кричит Болар, никто меня не знает!

Болар видит: Джэл улыбается.

Ты рос зарегистрированным, слышит Болар голос Джэла, но губы Джэла не шевелятся. Тебя воспитывали по программе. Задатки и наследственные признаки у тебя такие, что не придерешься, вот почему и к оперативному вмешательству прибегать не стали. Ты, как они считают, продукт высшего качества и по этой причине имеешь право наблюдать за приемником и за крановщиками. Но ты позволил мне прийти.

Болар сопротивляется Джэлу.

Мальчугана клонит в сон.

Этот ребенок опасен, говорят врачи. Поселился на бойне причем не один. Мы знаем, он был не один. Там определенно целая группа. В нашем городе определенно есть люди, не зарегистрированные в картотеках и не замеченные на мониторах. Что, если они без ведома Болара подчинили его себе? Может, контролер Болар был их связником неосознанно?

Не забудь имя свое, Болар.

Они хотят

тебя выдрессировать, чтобы ты служил их целям.

Болар смотрит на Джэла, которого они все еще крепко держат. Мальчуган стоя дремлет.

Они выдрессировали всех граждан этого города.

Человеческий материал.

Людей, которые не адаптируются, нужно лечить.

Джэл лечению не поддается, констатируют врачи. Он упорствует.

Джэла надо бы подвергнуть операции на мозге.

Кое-какие клетки нужно истребить.

Программа для Болара идет дальше.

Они оставили нас одних. Умышленно.

К телу Болара все еще прикреплены электроды.

Они так скоро не сдадутся.

Я разрываю их систему. И хотя Болар знает, что любое движение руки, любой исходящий от него звук фиксируются на пленке, хотя Болару страшно, он спрашивает мальчугана, которого они оставили спящим на полу: Кто же ты, собственно, такой?

Джэл.

Откуда ты? Почему не зарегистрирован?

У меня есть друзья. Мы живем на бойне, ночуем в старых кровесборниках. Я должен поговорить с тобой.

В Боларе проснулось любопытство: Почему ты пришел ко мне, а не к моему коллеге Томкену?

Для Томкена пока что нет Джэла.

Томкен такой же контролер, как я, мы почти ничем друг от друга не отличаемся, ну разве только увлечениями.

Это Джэлу неинтересно.

Похоже, однако, Джэл знает больше всех остальных.

Отчего меня мучают? — спрашивает Болар.

Будет еще хуже, говорю я, они постараются нагнать на тебя еще больше страху. Например, станут пугать, что увезут тебя далеко-далеко от дома. Этот страх может вызвать спазмы сосудов и сердечную астму. А тогда они окончательно завладеют тобой. Так было и с теми, кого ты выдал Психиатрическому.

Я, говорит Болар, даже подумать не решался, что их излечение вовсе не излечение.

Но в снах своих ты размышлял, замечает Джэл.

И вот я здесь.

Изредка во сне ты спрашивал себя, почему те, кто отчаялся, стремятся в крановый цех. Болар говорит: Они не отчаялись. Они в сомнениях.

Они могли бы умереть, выбросившись из скоростных поездов, но им привили страх перед самоубийством, а вместе с ним — страх перед бунтом. Крохотное изменение в мозгу, не более. Чтобы люди не могли выйти из производственного процесса.

Только сны они трогать не осмеливаются. Если манипулировать снами, человек погибнет. Таким образом, сны — это заведомо осознанный риск. Сны допускают сомнение, запретное сомнение.

Болар внимательно слушает. Голос Джэла доносится словно бы из дальнего уголка боларовского мозга.

Ведь Джэл по-прежнему спит, как настоящий ребенок. Болар вслушивается в себя.

Он сомневается, но восстание невозможно, покуда город находится под наблюдением.

Покончить?

Ты чувствуешь страх, разбуженный этой мыслью?