Нобелевская премия по сексу (Каша из топора палача)
Шрифт:
— Хватит подробностей! Алек… то есть, черт тебя побери, Марк, я выйду на свежий воздух. Надеюсь, ты не будешь демонстрировать мне эти кости?
— Нет, я показал все, что хотел, пошли отсюда, — развернулся Марк.
Никогда еще Агата так не радовалась холодному ветру, дующему в лицо.
— Вот тебе и поместье, какие же тут ужасы творились? — задала она риторический вопрос.
— Кто знает, — вышел за ней Марк и загородил от пронизывающего ветра.
— Опять не понятно, кому и что скрывать? Если кости с войны… столько лет прошло… Уж этих людей, кто зверствовал, в живых-то нет, — задумалась Агата.
— Я не знаю… Почему тогда кто-то не хочет, чтобы туда, то есть сюда, вернулись хозяева? Ясно, зуб не на госпожу Берсеньеву и не на меня, так как все покушения на нас произошли только тогда, когда мы стали претендовать на это поместье, — сказал Марк.
— Ты сразу сообщил о своей страшной находке в милицию?
— Конечно. Останки не сегодня завтра должны увезти.
— Угадаю с одного раза: ты их решил захоронить на кладбище? Для этого и выкупил участок земли?
— Ну, не для себя же. Это были люди, явно замученные нацистами. Да, я решил захоронить эти останки на кладбище под общим памятником.
— А ларчик-то просто открывался, — протянула Агата, — а что уж я ни передумала по этому поводу! Согласись, странно, если человек скупает большой участок земли на кладбище без умерших, словно готовится к чему-то.
— Вряд ли убийца официально на свое имя и за большие деньги стал бы покупать землю на кладбище и потом зарывать там тела своих жертв, — возразил Марк. — Такое мини-кладбище для киллера.
— Я думала, что ты хочешь устроить там фамильный склеп.
— Неплохая идея, но у меня нет столько родственников, чтобы хоронить всех нас с таким размахом, — рассмеялся Марк. — Идем перекусим в кафе в деревне, расположенной рядом с усадьбой. Только через рощу пройти километра два. Прогуляемся? — предложил Марк.
— С удовольствием. А когда мы поедем обратно?
— Думаю, что завтра. Переночуем в усадьбе.
— Где?! — искренне удивилась Агата.
— Не волнуйся. Мансарда более-менее отремонтирована. Мы там очень мило устроимся.
— Хочется верить, — вздохнула Агата, все еще ощущая холод подвала с пластиковыми мешками, набитыми костями, неизвестно при каких обстоятельствах погибших людей. Понятно, что ни о каком спокойном сне в таких условиях не могло быть и речи.
Глава 17
— Игорь, ты же взрослый человек, ты должен был понимать, что в этой жизни ничего вечного нет, в том числе сама жизнь рано или поздно заканчивается, что там говорить про любовь! — махнул рукой Тюльпан Тимурович, находившийся в своем загородном доме.
Он возлежал на антикварной кушетке, обитой золотистым атласом, в богатом парчовом халате, словно персидский шах. На низком прикроватном столике, привезенном Тюльпаном Тимуровичем из какой-то африканской страны — вместо ножек были статуи племенных божков, — лежала кипа журналов, стояли пепельница, полная окурков, открытые дорогие бутылки с крепкими спиртными напитками, хрустальные стаканы, тут же находились зажигалка, блок сигарет и несколько чашек с остатками кофе.
По всей видимости, Тюльпан Тимурович провел одну из своих бессонных и для него вполне рядовых ночей за разборкой очередного материала. На полу валялись порнографические журналы. Напротив него сидел Игорь в светлых брюках и аляпистом джемпере итальянского производства.
Именно он обслуживал своего босса и любовника в эту ночь, и похоже, что эта ночь для Игорька стала последней. Тюльпан Тимурович был холоден, отрешен и совершенно спокоен, а вот Игорь совсем даже нет. Он не был согласен с завершением их длительных отношений. Он по-настоящему любил Тюльпана Тимуровича, который когда-то буквально спас его, подав руку помощи. Слабая психика молодого журналиста уже не выдерживала прессинга в перестроечные времена со стороны общественности из-за своей нетрадиционной сексуальной ориентации. Он словно бросал обществу вызов, надевая женские блузки, прокалывая уши и подкрашивая свое женственное лицо, он не скрывал, кто он, но добиться не то что понимания, а хотя бы ровного отношения к себе от окружавших его людей не мог. Невозможность устроиться на работу, постоянные унижения, насмешки и даже побои сделали свое дело. А отказ родной семьи от «то ли сына, то ли дочери» за то, что он их позорит, окончательно подорвали психику Игоря. Тогда-то в самый трудный момент в жизни Игоря и появился Тюльпан Тимурович. Он подобрал выброшенного на обочину жизни Игорька. В то время смазливому парню было всего двадцать два года. Тюльпан Тимурович показался ему отцом, подарившим ему вторую жизнь.
— Живи, не дергайся! Не надо щепкой плыть навстречу бревну. Это глупо. И в такой ситуации глупо что-то доказывать, тебя даже не заметят. Не кичись, не привлекай к себе внимания, просто живи как живешь! Добивайся своих жизненных целей другими путями, не эпатажем. Наше общество к этому еще не готово, — сказал он Игорьку.
Тюльпан Тимурович взял парня на работу, и тот оказался очень даже умным и работящим сотрудником! Игорь видел, насколько его шеф богат и уважаем людьми, и для него явилось полной неожиданностью, что он тоже гей. Затем они стали жить вместе в роскошной квартире Тюльпана Тимуровича, не обращая внимания на общественное мнение. Эта идиллия длилась много лет. Игорь боготворил Тюльпана Тимуровича, который был старше его на двадцать лет. Игоря поражали ум Тюльпана, его жизненная позиция. Игорю было безумно интересно с этим человеком, и вот теперь Тюльпан Тимурович спокойно расставался с ним, давая понять, что Игорь в его жизни не являлся для него тем, чем Тюльпан для него. Игорь уже целый год догадывался, что у Тюльпана появился кто-то другой, интерес к нему у него полностью пропал. Тюльпан чаще стал отлучаться из дома и уезжать на какие-то совещания, не думая даже о том, что Игорь, как его личный секретарь, знал, что у шефа не намечено никаких совещаний. Игорь понял, что слабохарактерен и ведет себя как тряпка. Он молчал и не уходил, и не ушел бы, поэтому Тюльпан сам и завел этот разговор.
Игорь не хотел верить, что сказка закончилась.
— Тюльпан, ты же знаешь, что я без тебя не смогу…
— Перестань! Ты взрослый мужчина, а не молоденький пацан.
— Вот в этом и дело, что мне далеко за тридцать! Я видел твоего нового любовника! Он хоть школу-то закончил? — вскричал Игорь ревниво и отчаянно.
— Не веди себя как истеричка! Это не твое дело. Любовь — штука переменчивая.
— Разве нам было плохо? — тоскливо спросил Игорь.
— Ты же знаешь, малыш, что хорошо. Ты всегда останешься в моем сердце, но сейчас… ты должен уйти. У тебя есть квартира, машина, ты обеспечен и можешь продолжать работать у меня в издательстве, но без каких-либо личных притязаний, учти, — сказал Тюльпан Тимурович.
— Нет уж, уволь! Я не намерен смотреть на твоего нового любовника!
— Как знаешь… — спокойно пожал плечами Тюльпан Тимурович, затягиваясь кальяном.
Сердце Игоря летело куда-то в пропасть, больше всего убивали холодность и отчужденность, которые говорили о твердости принятого Тюльпаном Тимуровичем решения. Лучше бы было, если бы они били посуду, дрались, ругались, оскорбляли друг друга. Это бы говорило о любви, о сожалении, о терзающих душу воспоминаниях… Но во взгляде Тюльпана Тимуровича сквозили равнодушие и холод. Это ввергало в пучину отчаяния и пугало одновременно.
— Игорек, ты прибери здесь и уходи, — спокойно сказал Тюльпан своему бывшему сожителю.
— Что? — побледнел Игорек.
— Сегодня ко мне переезжает жить Павлик. Думаю, ты будешь не в восторге от встречи с ним, — пояснил Тюльпан.
— Спасибо, что заботишься обо мне, — неестественно громко рассмеялся Игорек, — служанка должна сдать дела другой, молодой, в полном порядке. А я ведь верил тебе… А ты бескомпромиссно идешь по трупам ради своих удовольствий…
— Сейчас в тебе говорит обида, потом ты пожалеешь…