Ночь длинных ножей. Борьба за власть партийных элит Третьего рейха. 1932–1934
Шрифт:
Но теперь в стены казарм и министерства на Бендлерштрассе бьют волны нацизма, и каждый офицер должен определить свое отношение к австрийскому ефрейтору. Просто игнорировать его никак нельзя, поскольку в соединениях многие молодые офицеры уже поддались влиянию нацистских идей. Даже генералы, когда-то равнодушные к политике, начинают проявлять повышенный интерес к нацистским полувоенным группировкам, – быть может, из них можно будет черпать пополнение для армии; быть может, нацизм поможет навеки спаять немецкий народ и его армию, хранительницу немецких традиций.
Многие офицеры провели некоторое время в СССР в качестве советников Красной армии, в обмен на разрешение использовать русские лагеря для обучения солдат обращению с современным оружием. Большевики хорошо вооружили свою армию и подняли ее престиж на такую высоту, о которой молодые офицеры рейхсвера могут только мечтать. Может быть, нацисты сделают то же самое в Германии?
Курт фон Шлейхер и Вернер фон Бломберг
Последний шеф военного министерства, Курт фон Шлейхер, способный и умный генерал, бывший сотрудник немецкого Генерального штаба, разделяет эти надежды. Родившийся в 1882 году, он очень честолюбив и считает себя политиком в духе Макиавелли. Он хочет опереться на нацистов, использовать их и сыграть в коварную и хитрую игру с Гитлером, с которым он познакомился в октябре 1931 года и которого надеется «приручить». Он рассчитывает расколоть нацистскую партию и управлять ею вместе с Грегором Штрассером, устранив Гитлера, если потребуется.
Чтобы добиться этого, Шлейхер продолжает практику своих предшественников – устранение канцлеров. Визит к Гинденбургу, собрание, разумное давление, и с Генрихом Брюнингом покончено. Шлейхер выдвигает в канцлеры бывшего офицера, преданного Гинденбургу представителя армии – Франца фон Папена. Но он вскоре уходит, и 2 декабря 1932 года канцлером республики становится сам Курт фон Шлейхер.
Но и он пробыл канцлером недолго. Гитлер повернул ситуацию в свою сторону, использовав армейские соединения, которые поставили Папена и Шлейхера в оппозицию к Гинденбургу. Папен надавил на президента, и тот назначил Гитлера канцлером, а Папена вице-канцлером. Шлейхер проиграл, но проиграл ли рейхсвер?
Гинденбург все еще президент, а военным министром является генерал Вернер фон Бломберг, высокий улыбчивый аристократ с русыми волосами и моноклем в глазу – словом, типичный немецкий офицер. В свое время он побывал в России. «Еще немного, – рассказывал он своим близким друзьям, – и я бы вернулся оттуда законченным большевиком». Этим он хотел сказать, что не может больше поддерживать парламентский режим Веймарской республики, режим полного беспорядка, который не сумеет спасти даже президентство Гинденбурга. Он считает, что Германии нужно сильное национальное правительство, созданное на основе широкой народной поддержки. Бломберг восхищен Гитлером и находится на хорошем счету у Гинденбурга. Он – как раз тот военный министр, который нужен Гитлеру.
Его первая задача – убрать людей Шлейхера из здания на Бендлерштрассе. Генерала фон Бредова, руководителя министерства, сменил Вальтер фон Рейхенау, который тоже считает, что с помощью Гитлера армия вновь станет огромной силой, основным каркасом и поддержкой немецкого общества.
Впрочем, этими переменами довольны не все. Линию, которую проводят Бломберг и Рейхенау, поддерживают не все члены Офицерского корпуса. Есть и такие, которые считают Бломберга «резиновым львом»; других смущает демагогия ефрейтора Гитлера; третьи опасаются, как бы нацистские отряды Рема не присвоили себе то положение в обществе, которое раньше занимала армия. Армия хочет использовать Гитлера в своих целях, чтобы сохранить власть. Офицеры Генерального штаба, наделенные высшими полномочиями, вроде Бломберга или Рейхенау, а также командиры соединений чувствуют инстинктивное отвращение к лидерам СА, которые тоже называют себя офицерами, хотя в прошлом были швейцарами, знаменитыми развратниками и любителями скандалов.
Офицерский корпус никогда не склонится перед СА.
В январе 1934 года, когда Курт фон Гамперштейн, последний из ставленников Шлейхера, покинул свой пост главнокомандующего сухопутными войсками, Гинденбург уступил требованиям офицеров и отверг кандидатуру Рейхенау, которого поддерживали Бломберг и Гитлер. Вместо него был назначен генерал Вернер фон Фрич, придерживающийся более традиционных взглядов и чьи симпатии к нацистам не были так ярко выражены. Гинденбург и рейхсвер защищали свои привилегии, и Гитлер хорошо понимал, что в глазах народа силы, во главе которых стояли эти люди, представляют собой хранителей национальной традиции.
Эти настроения необходимо принимать во внимание, а для этого надо уступать и маневрировать. Впрочем, есть еще и СА, численностью в несколько миллионов человек, и горячий капитан Рем со своим собственным представлением о том, какой должна быть армия и оборона страны.
Фюрер и армия
В 1933 году, вскоре после прихода нацистов к власти, Рем встретился с Германом Раушнингом. Лысый, круглоголовый президент сената города Данциг, со смеющимися глазами и внимательной манерой выслушивать собеседника, внушает доверие. Рем разговаривает с ним откровенно и сообщает ему, что лидеры СА, включая и его самого, тоже офицеры, только боевые, а не штабные крысы. «Мы сражались в составе Добровольческого корпуса и в Руре». Рем рассказывает о недовольстве низшего офицерского слоя и сержантского состава той строгой иерархией, которая царит в регулярной армии. Нацисты захватили власть – почему же они не наградили штурмовиков титулами, деньгами и чинами? Почему они так боятся обидеть офицеров рейхсвера, которые палец о палец не ударили во время уличных боев или драк в прокуренных залах?
Рем все больше и больше возбуждается. «Новая армия должна быть революционной. Мы не можем больше ждать; у нас больше не будет возможности потрясти старый мир до самого основания. От Гитлера я слышу одни только красивые слова... Он хочет получить готовую армию, которую можно было бы сразу послать в бой».
Рем на мгновение замолкает, его лицо выражает разочарование и недоверие. Он бьет кулаком по столу – ведь он ветеран Западного фронта и Мюнхенского путча 1923 года, человек, сражавшийся с генералами Лоссовом и фон Каром. Он-то обо всем помнит, а вот Гитлер уже забыл. «Гитлер заявляет, что в будущем сделает всех солдат национал-социалистами. Но он начал с того, что предпочел их прусским генералам. В этом болоте революционного духа ему не найти. Мозги у них пустые; они проиграют и следующую войну».
Гитлер же прекрасно все понимает. С одной стороны, существуют генералы, влиятельные и уважаемые люди, а с другой – штурмовики, которых в народе побаиваются и презирают. Существует Гинденбург, президент страны, и вице-канцлер Папен, связанный с рейхсвером и Гинденбургом; существуют монархисты и консерваторы. И еще существует он – Гитлер, который пока лишь только канцлер. Он только что добился власти и не должен ее потерять.
Утром 31 января 1933 года, меньше чем через сутки после своего назначения на должность канцлера, Гитлер отправляется в казармы Берлинского гарнизона. Он обращается к солдатам, собравшимся на плацу и стынувшим на морозе, со страстной речью – он говорит о будущем национал-социалистической Германии. Офицеры крайне недовольны его появлением перед солдатами – это вопиющее нарушение традиций и законов субординации.
Чтобы замять этот инцидент и помочь фюреру установить нормальные отношения с армией, фон Хаммерштейн 2 февраля приглашает его на обед. Это было очень важное мероприятие: генералы и адмиралы явились в полной форме, однако это ничуть не смутило Гитлера. Он говорил не менее двух часов и, понимая, что время подчинить себе армию еще не пришло, дал обещание, что армия и флот останутся независимыми и он не будет вмешиваться в их дела. Гитлер всегда хорошо чувствовал политический момент – именно это чувство и привело его к победе. Он пообещал, что сделает все ради перевооружения рейхсвера, он также заявил, что изымет военных из юрисдикции гражданских судов. Гитлер льстил аудитории, подчеркивая ее привилегии, и во время этого обеда ему удалось завоевать симпатии почти всех присутствовавших. Адмирал Редер заметил: «Ни один канцлер не высказывался так решительно по вопросу обороны рейха».