Ночь греха
Шрифт:
Несмотря на боль, застрявшую в горле, Энн почувствовала, что дух ее несколько воспрянул.
– Да, ваша светлость. Герцогиня рассмеялась:
– Мой сын, мисс Марш, не причинит вреда мистеру Тренту. Лорд Джонатан, может быть, утратил большую часть нравственных норм. Я потеряла его. Но не падайте духом – хотя мой сын и стал соблазнителем, он не убийца.
Энн ничего не сказала, а герцогиня шагнула вперед – каждое ее движение было изящно и отточено.
– Ваш жених не настаивал на том, чтобы жениться на вас, несмотря на то, что произошло?
– Нет. Мистер Трент страдает, разъярен и оскорблен, но…
– Но вы не думаете, что сердце у него разбито. До этого момента вы этого не понимали, не так ли?
Энн внимательно смотрела на герцогиню. Гордости Артура и его чувству социальной чести был нанесен урон, но не его сердцу. Значит, он никогда не любил ее по-настоящему? Значит, она никогда не любила его?
– Нет, ваша светлость, – сказала она, пытаясь найти другую правду, ту, которая была странно-мучительной. – Хотя я по-прежнему считаю, что мы могли бы вполне счастливо пожениться. Мистер Трент – достойный джентльмен.
– Без сомнения. И такой, который оскорбился при первом же упоминании о деньгах. Такие честные сыновья часто бывают у простых дворян. – Герцогиня устремила взгляд на гобелен – лицо спокойно, как тихая вода, хотя глаза сверкают. – Если бы вы были обручены с сыном какого-нибудь графа либо отпрыском маркиза, любой из этих молодых лордов уцепился бы за возможность жениться на вас, все равно, запятнаны вы или нет, если свадьба избавила бы его от карточных долгов. Он решил бы добиться такого брачного контракта, который помог бы ему промотать остаток своего нового состояния как можно быстрее.
– Не знаю, – сказала Энн. – Я никогда не была знакома с сыновьями знати…
– Кроме моего, – сказала герцогиня. – И вы не можете их понимать. Вы не можете понимать никого из нас. Вы считаете, что я – жестокая мать, мисс Марш? Жизнь не всегда бывает для нас прямой, моя дорогая, но я позабочусь о вас, что бы ни сделали Джонатан или мистер Трент.
– Вы очень добры, ваша светлость.
Герцогиня провела пальцем по голове вытканного дракона. Ткань зашевелилась, словно тварь ожила под дрожащим копьем.
– Мой сын пытается бороться со мной. – Герцогиня снова повернулась к Энн. – Хотя в настоящий момент он, без сомнения, борется с мистером Трентом. Полагаю, они пошли в сад роз.
– В сад роз?
– Мы посадили розы на открытом месте внутри защитной стены у основания башни Уайтчерч. Там есть отличный участок, покрытый дерном. Джонатан жаждет, чтобы кто-то причинил ему достаточно боли за его непослушание с тех пор, как вернулся домой. Я сделала все, что могла, чтобы удовлетворить это желание. Но может быть, вам стоит пойти за ними?
Энн задумчиво присела в реверансе. Герцогиня грациозно направилась к двери в синий салон.
– Сад роз найти легко, – сказала она, – любой лакей укажет вам.
Этот сад явно был когда-то частью внешнего двора замка, теперь окультуренный фигурно подстриженными тисами и симметричными грядками с розами. Большая часть кустов были в бутонах либо еще только раскрывали листья, но там и тут, возле теплых камней, поймавших солнце, уже открывался цветок. Густые живые изгороди и местами выступы зданий разбивали сад на несколько отдельных участков.
Голоса и тупое шарканье слышались из-под одного кольца подстриженных тисов. Энн пустилась бегом, спряталась под аркой и замерла на месте. В одной рубашке с открытым воротом и брюках Джек стоял перед ее женихом на круглом куске дерна. Таким же образом раздетый Артур изготовился к драке, тяжело дыша, сжав кулаки.
Позади мужчин большой фонтан разбрызгивал воду, разбрасывая маленькие радуги, словно стайки разноцветных рыбок. Вода ниспадала в круглый каменный бассейн. Вдоль живой изгороди кругом стояли скамьи. Мирное убежище, превратившееся теперь в боксерский ринг.
– Я бы предпочел встретиться с тобой завтра на рассвете. С пистолетами, – сказал Артур.
– Вы когда-нибудь имели дело с пистолетами, мистер Трент? – спросил Джек.
– Нет, но поскольку ты не можешь вести себя как джентльмен, очевидно, джентльменское оружие не для тебя, несмотря на твою благородную кровь!
– Утром, мистер Трент, будет холодно, – отозвался Джек. – Я справедливо заслужил вашу ярость. Дайте ей разрядиться на моем теле, пока ваша кровь и день все еще пылают.
– Тебе мало досталось, значит, получишь еще, ибо ты того желаешь. Но я тебя предупреждаю – справедливость на моей стороне.
– Я это уже заметил, сэр.
Джек держался со странной, спокойной грацией, но и Артур не выглядел хилым. Он пожал плечами, словно для того, чтобы расслабить плечи, и бросился на Джека, молотя воздух. Это не была, вероятно, совершенно неравная борьба, если не считать того, что Джек где-то научился биться, как призрак ангела мести. Но сейчас он не воспользовался своим искусством. Он казался таким отчужденным, как если бы ходил в изящном танце в бальном зале, немного скучающим, даже слегка довольным.
Артур уклонился от удара и ударил сам с пылкой решимостью. С тем же холодным безразличием Джек отбил удар, но Артур нагнулся и нанес сильный удар ему в живот. Джек согнулся, Артур немедленно обрушил еще один удар, потом еще, с безжалостной силой попав Джеку в лицо.
Джек отступил к фонтану. Он улыбнулся, хотя из маленькой ранки на губе сочилась кровь.
Артур наступал и снова нанес удар, его кулак опустился с отвратительной силой на висок противника. Энн обеими руками подхватила юбки и бросилась к ним.