Ночь греха
Шрифт:
Он посмотрел на нее.
Она походила на Мадонну. Она была прекрасна.
– Насчет Тоби Торнтона. И окаменелости.
Вот оно – застарелая замкнутость, нежелание открываться в словах. Но она кажется такой безмятежной, словно лишь она одна может предложить ему единственное в своем роде спокойное, тихое понимание. Джек еще раз вздохнул и решил довериться ей. Или, быть может, самому себе.
– Если хотите, – сказал он. – Итак, о чем?
– Не знаю. Наверное, обо всем. Когда вы впервые отправились в Индию, вы были один?
– Я всегда один, даже если у меня есть общество.
Она сидела спокойно, держа на коленях котенка, а Гораций подогнул передние лапы и закрыл глаза. Мурлычет.
– Вы никогда ни с кем не могли сблизиться по-настоящему?
Он поднял глаза к золотым звездам.
– Даже когда ко мне относились как бы дружески, я не мог завести настоящих друзей. Я жил, изменив облик, я жил обманом. От этого зависела моя жизнь.
– До Тоби Торнтона? Чем он отличался? Он англичанин?
– Хотя его отец был английским торговцем в Кантоне, мать Тоби – китаянка. Это объясняет конец этой истории. Началом же стал просто рассказ некоего странника.
Она сидела молча, словно разрешая этим словам проникнуть глубоко в сердце.
– Тогда как же вы научились драться так, как вы умеете?
– Я пробрался через горы Каракорум и спустился в пустыню. Я был полумертв от болезни, от истощения. Но прежде чем я отправился в путь с тем последним караваном, я потерял – или, возможно, обрел – год, в течение которого я жил с человеком, видевшим меня насквозь, несмотря на мой маскарад, но он решил меня не выдавать. Однако он и не подружился со мной. Он сделал меня своим учеником.
Его пальцы гладили ушко котенка. Он ждал, что она задаст вопрос, на который он не мог ответить, потребует объяснений необъяснимому. Но она переваривала услышанное с осторожностью, словно понимала, что он и так отдает столько, сколько может.
– Но вы его оставили? – спросила она наконец.
– Он умер. Я принял новое обличье. Если бы меня разоблачили, меня убили бы на месте как иностранного шпиона.
– Куда вы направлялись? Как вы нашли поле окаменелостей?
Куда? Он никуда не направлялся! К тому времени он уже не был себе хозяином.
– Я направлялся к одной из затерянных горных областей где-то между Китаем и Россией. Легкий ветерок уже доносил запах влаги и зелени от подножия холмов, когда на наш караван напали разбойники.
– Вы отбились?
– Наших часовых перерезали без всякой пощады. В одиночку невозможно слишком долго противостоять отряду вооруженных всадников. Я сдерживал разбойников ровно столько времени, сколько требовалось, чтобы заключить сделку прежде, чем меня прикончат, как остальных. Я спас наши жизни, пообещав бесконечные богатства их вожаку.
– Наши жизни? Вы спасли кого-то еще?
Он сделал глубокий вдох. Она снова попала с необычайной точностью в самую суть дела. Джек посмотрел на полог и ничего не сказал. Звезды блестели в ночах мускуса и шелка. Его кожа дрожала под гибкими женскими руками, татуированными хной. Темнота скрывала и сладость, и горечь его поражения. Ни о чем из этого рассказать было невозможно.
– Еще одного путешественника, – сказал он. – То был безумный мгновенный порыв. Но в ту ночь я рассказывал разбойникам сказки о древних скифах, об охраняемых грифонами хранилищах золота. И поэтому нас повезли в том направлении.
– Которое привело вас к костям драконов?
– Нет. Подозрения и убийства начались задолго до этого. Моя… мой спутник был убит. Я спасся, бежал в пустыню. Вот тогда я и нашел кости.
– И встретили Тоби Торнтона?
– На кладбище окаменелостей, где должен был бы остаться и мой скелет, не найди меня Тоби. Он выучился бегло говорить по-английски от своего отца и ощущал себя отчасти англичанином, но с виду был настоящим китайцем. Каким-то образом Тоби удалось провезти меня через окраины Китая и земли к северу от Индии. Одного меня убили бы сразу. Большую часть дороги я был совершенно беспомощен. И через все он пронес окаменелый зуб и свои записки.
– Как Урия заполучил бумаги?
Против воли в голосе его прозвучала боль.
– На отдаленном высокогорном перевале на нас с Тоби напали. Меня ограбили и бросили умирать. Тоби и наши вещи увезли, но его слуга тайком пошел следом. Этот человек поклялся мне, что позже Тоби был казнен. Слуга не сумел спасти наш багаж. Ему с трудом удалось спастись самому.
– Но почему же Урия говорит, что Тоби содержат в заключении? – Она покусала губу. – Может ли такое быть? Вы не думаете, что слуга мог солгать?
Джек усилием воли снял напряжение с мышц, потом открыл руки, чтобы обнять пустоту ночи.
– Нет. Я хорошо знал этого человека. Но может быть, он не видел смерти Тоби собственными глазами.
– Так что же случилось с вашими вещами?
– Череда злоключений. Окаменелость и бумаги не интересовали людей этого племени. Все исчезло. Слуга Тоби решил, что я тоже погиб, но он узнал, что родственник его господина находится в Индии. Он отправился к Урии и все ему рассказал. Этот человек не мог знать, что Урии только и нужно было, что уничтожить все труды Тоби.
– Тоби рассказал своему родственнику об окаменел остях? Зачем?
– Понятия не имею. Может быть, Урия стал фанатиком уже после их последней встречи в Кантоне несколькими годами раньше. Может быть, он обещал помочь Тоби в его работе, намереваясь уничтожить ее. Как бы то ни было, Урия узнал о пропавших доказательствах и узнал обо мне. Когда я вернулся живым, он отчаянно пытался опередить меня в поисках. Как вы понимаете, мы с ним не поладили.
Ночная рубашка, распахнутый воротник, обнаженная чистая линия шеи.