Ночь, когда он заплакал
Шрифт:
Ее рука исчезла под неглиже. Рука красавчика - под левым бортом пиджака.
Даже не успев об этом подумать, я вернула своим рукам их настоящий вид - верхних спинных щупальцев, схватила одним красавчика, другим - девицу за локоть и резко дернула. Оба испуганно обернулись, но увидели только, что я стою спокойно в двадцати футах от них: я превратила
– Чтоб духу этой бродяжки здесь не было, - бросила я презрительно и направилась к бару.
– Осторожней на поворотах, красотка, - предостерёг он меня.
Я выпила залпом литр виски и, не поворачивая головы, спросила:
– Бродяжка все еще здесь?
– Осторожней на поворотах, красотка, - повторил он.
– Молодец, Красавчик!
– воскликнула блондинка.
– Подлец!
– парировала я и, будто за оружием, сунула руку себе под подол.
Пушка Красавчика издала звук, похожий на кашель, а я уже сдвинула голову на дюйм, чтобы пуля попала мне точно в правый глаз: заодно она превратила в кашу мой затылок. Я подмигнула Красавчику левым глазом и упала спиной в темноту спальни.
Лежа на полу, я за семнадцать секунд восстановила глаз и затылок. Потом встала, шагнула в комнату и спросила Красавчика:
– Сколько раз придется напоминать тебе насчет бродяжки?
Ледяная блондинка завизжала и пулей выскочила за дверь. Я сказала:
– Ближе к делу, Красавчик. Я действительно из Галактического Центра, и нам в Центре определенно не нравится твое отношение к любви. Нас не интересует, что его вызвало: ущербные гены, тяжелое детство или больное общество. Мы тебя любим и хотим, чтобы ты исправился.
И я потребовала:
– Сделай со мной то, что ты всегда делаешь с девушками, сперва их обязательно застрелив.
На губах у него выступила пена, он выхватил свой огромный револьвер и, стреляя в разные мои части, опорожнил весь барабан, но попал только в два из моих пяти мозгов, так что на мне его стрельба не отразилась. Обливаясь кровью, я повалилась в ванную. Раны я залечила мгновенно, но мое серебристое платье превратилось Бог знает во что. Поэтому я влезла в вечернее платье с открытыми плечами, обнаруженное мною в ванной. Оказалось, что оно мне впору и очень идет. Красавчик тихо рыдал в спальне и осторожно бился о спинку кровати головой.
– Так вот, - сказала я, неслышно войдя в спальню, - насчет любви...
Он подпрыгнул до потолка и, упав на ноги, кинулся в переднюю. Допустить, чтобы он убежал и поднял шум, я не могла - указания Центра на этот счет были вполне определенные. Не раздумывая, я выпустила пару щупальцев ему вслед.
– Не бойся, Красавчик!
– успокоила я его, притянув к себе.
И только тут сообразила, что второпях использовала не пару, имевшую вид рук, а другую, ту, которую я скрывала в обличье своих прекрасных молочных желез.
Звуки, которые он издавал, вызвали у меня некоторый страх. Я отпустила его и попыталась восстановить свой безупречный человеческий облик, но в спешке превратила в молочную железу самое верхнее щупальце, замаскированное под человеческую голову. И тогда мне все это надоело и я вернула себе целиком (за исключением голосовых связок и легких) свой истинный вид. Я имела право немного расслабиться: ведь в конце концов я выполнила задание и отныне Красавчика будет трясти от одного вида бюстгалтера на витрине.
И, однако, мне было больно смотреть на его страдания, и я стала ласково гладить его щупальцами, снова и снова объясняя, что я обыкновенный осьминог и что меня на это задание Галактический Центр послал только потому, что мне очень удобно превращать свои семь конечностей в семь конечностей самки рода людей.
И снова и снова говорила о том, что люблю его.
Но мои слова почему-то не действовали. Он рыдал и рыдал.