Ночь, которой не было
Шрифт:
Слова Алекса выбивают меня из себя. Как можно выиграть, проиграв другим желание? Узнать моё грязную мысль не особо ценно. Да почти все об этом задумывались, но мало кто воплощал эти фантазии в жизнь.
— Желание, — напоминает Сэм и, прежде чем я успею подумать над вариантами, произносит: — Раз уж мы Юнной уже танцевали стриптиз, то остался только ты.
— Glaubst du, das wird sie "uberzeugen?
— Думаешь её это убедит?
Алекс улыбается, не стараясь отделаться от желания. А я заливаюсь краской от мысли, что мне нужно будет смотреть на танец мужчины. Как он раздевается и двигается под музыку.
Мужчина аккуратным движением усаживает меня на диван, поднимаясь. Не успеваю даже ощутить холод, как с другой стороны ко мне прижимается Сэм. Он закидывает руку спинку дивана, но не трогает меня, ни частичкой тела не касается. Только жаром тела испепеляет. И это предвкушение вызывает дрожь сильнее самих касаний.
Алекс делает то, чего я не ожидаю от него. Взлохмачивает тёмные волосы и улыбается, но не привычной надменной или раскованной улыбкой. А немного смущенно и неловко. И это настолько искренне и прекрасное украшение его лица, что я любуюсь. Цепляюсь взглядом за каждую родинку на лице, пропадаю на его ямочках.
Мужчина слегка покачивается в такт музыке, набирая ритм. Он не был профессиональным танцором. Не удивлял движениями, но Господи, его танец завораживал сильнее многих других.
Одним ленивым движением стаскивает с себя кофту и бросает в меня. Я отшатываюсь в сторону, но только сильнее прижимаюсь к Сэму, и теперь тот не даёт мне отодвинуться. Обнимает за плечо и легко поглаживает коленку. Ухаживания школьников, а меня колотит.
И Алекс, извивающийся слишком близко, только добавляет розжига в костёр. У меня всё превращается в сплошную колючую проволоку, раздирающую изнутри.
Мужчина изгибается, делает волну своим телом раз за разом. Я завороженно слежу за изгибами его тела, как переливаются мышцы на свету и хочется почувствовать их под своей рукой.
В движениях мужчины ни капли пошлости, нет глупых движений бёдрами или откровенного поглаживания самого себя. Только необузданная страсть, передающаяся нам.
Когда Алекс подбирается слишком быстро, становится видно его возбуждение. Расширенные зрачки, учащенное дыхание и выпуклость на штанах. Я знала, как выглядит его возбуждённый член, и проклинала себя за то, что хотела увидеть ещё раз. Сжать в руке, провести по всей длине и приласкать набухшую головку.
Сильнее краснею и отворачиваюсь, стараясь спрятаться от своих мыслей в изгибе шеи Сэма. Тот тоже возбуждён, на переделе. Венка на шее бьётся, призывая вцепиться в неё зубами. Провести языком, всасывая кожу. Оставить свой след на мужском теле.
— Не отвлекайся, принцесса.
Сэм мягко разворачивает моё лицо в сторону Алекса. Его голос охрипший, возбуждённый, едва выдавливает из себя слова, задыхаясь. И я тоже задыхаюсь, потому что Алекс щёлкнул пряжкой ремня, расстегнул молнию и приспустил джинсы. Было видно его чёрное бельё и очертания крупного члена.
— Смотри, наслаждайся.
Я не могу наслаждаться, всё внутри клокочет, рвётся на части. Проволока только сильнее закручивается, лишая меня мыслей, дыхания, способности жить. Всё из-за шикарного тела мужчины, его танца, горящих глаз, которыми Алекс пронзает меня.
С одной стороны лицо прожигает учащённое дыхание Сэма, с другой его нежные поглаживания. А впереди меня убивает возбуждение, запечатлённое в мужском теле.
— Нравится? — Сэм прикасается губами к скуле, ведёт вверх, оставляя влажный след. Кожа покрывается предательскими мурашками. — Скажи, Юн. Тебе же нравится?
— Нравится.
Признание словно спусковой крючок. Только вместо оглушительного выстрела Алекс оказывается рядом. Возвышается, нависает и вжимается в меня оголённым телом. Он раздвигает мои ноги, утыкаясь коленом меж них. Ведёт вглубь, практически вжимаясь в мою промежность. На мне нет белья, а спортивные штаны кажутся ненадёжным защитником. Мне страшно, что сейчас мужчины поймут, насколько я возбуждена. Как всё горит в низу от желаний чужих ласк, насколько влажной я стала от одного танца, шепота, касания.
Алекс цепляет пальцами моё запястье и тянет на себя, заставляя уткнуться ладонью в его тело. Мощное, накачанное, обжигающее. Его пресс напрягается от прикосновений, становясь совсем каменным.
— Не хуже, чем у Сэми, правда?
— Я думала, что стриптизёров нельзя трогать, — каждое слово наждачной бумагой проходиться по горлу. Я хриплю, голос совсем упавший, задыхающийся от желания.
— Тебе можно, принцесса. Тебе можно всё.
Этот порочный шёпот сметает всё. Пробирается в душу, неся за собой хаос и сомнение. Я плавлюсь от того, как Алекс смотрит на меня, насколько правильным кажется этот момент. Моя рука на его подрагивающем теле, желание провести пальцами вниз, обхватить стоящий колом член через ткань и заставить задыхаться.
— Всё, что захочешь, — нашептывает Сэм, подобно змею-искусителю. Вытаптывает своими пальцами дорожку вниз, вдоль шеи и ключиц, обводит торчащую грудь и спускается к краю майки, касаясь оголённого живота. — Только попроси, Юн. Попроси нас.
А я не могу. Дышать не могу рядом с ними, забывая основной инстинкт. А говорить и подавно. Слова становятся тяжелыми грузом в моей груди, не способным подняться выше. Я выдавливаю из себя только хрип и стон, который раскатывается по коже краснотой.
Делаю то, что могу. Сильнее вдавливаю ладонь в подрагивающее тело. Провожу по мышцам, вызывая хриплый стон из груди Алекса. Он усладой ложиться на меня, подталкивая дальше. Слегка царапаю ногтями кубики, устремляясь вниз. Поглаживаю тёмную дорожку волос, скрывающуюся за резинкой трусов. Ещё немного ниже и я уткнусь ладонью в выпирающий член мужчины. Слегка поглаживаю, но не решаюсь сделать следующий шаг.
Это же так неправильно, так порочно, так нездорово. Только всё в затуманенном мозге кричит о желании продолжать, что нет ничего более правильнее этого момента.