Ночь любви
Шрифт:
— Я звоню из автомата, который находится рядом с вашим домом, — объяснил Бенджамин.
Так вот оно что! Неужели он набивается к ней в гости? Патрисию бросило в жар.
— Ведь у вас есть дома пишущая машинка?
Как будто он не знает! — с усмешкой подумала Патрисия, чувствуя, как начинает дрожать от волнения. Она уже смыла макияж и переоделась в домашние потертые джинсы и хлопчатобумажную рубашку. Ей очень не хотелось предстать перед шефом в затрапезном виде, но делать было нечего.
— Поднимайтесь, — сказала Патрисия.
Она едва успела несколько раз провести
— Входите, — пригласила Патрисия, открыв дверь.
Бенджамин переступил порог. Патрисия хотела провести его прямо в кабинет, но замешкалась, заметив обращенный на нее восхищенный взгляд Бенджамина.
— Вы прелестны, — вырвалось у него.
У Патрисии перехватило дыхание от волнения. Неужели он действительно находит ее достойной восхищения? И это когда на ней вылинявшая рубашка и потертые джинсы?
— Я очень рада, если вы на самом деле так считаете, — выдавила она из себя.
Взгляд Бенджамина скользнул по ее фигуре, и Патрисия затрепетала, как будто он прикоснулся к ней.
— Вы ели? — неожиданно для себя спросила Патрисия и смутилась.
— Конечно. Вы разве не помните? В самолете.
Он ничего не ел с самого утра!
— Хотите, я угощу вас бутербродами с сыром? — предложила Патрисия.
— Хочу.
И Патрисия провела его в гостиную. Усадив Бенджамина в удобное кресло, она вышла в кухню, надеясь, что Бенджамин хоть пять минут отдохнет, прежде чем снова займется неотложными делами. Но он тут же достал папку с документами и начал их просматривать.
За кофе они обсудили все вопросы, связанные с бумагами, которые Патрисия должна была подготовить к завтрашней встрече, а затем прошли в кабинет. Пока Патрисия печатала, Бенджамин продолжал изучать содержимое папки, которую захватил с собой, время от времени отвечая на вопросы, возникавшие у Патрисии по ходу работы.
Время летело незаметно. В третьем часу ночи Патрисия зачехлила машинку и аккуратно сложила бумаги. Только теперь она поняла, что смертельно устала. Однако дело было не только в баснословно высокой зарплате, которую она получала, но и в том, что ее шеф, самозабвенно отдаваясь работе, подавал ей пример. Сейчас он, должно быть, тоже чувствовал себя совершенно измотанным.
И, как будто прочитав ее мысли, Бенджамин устало улыбнулся и спросил:
— Ваш домовладелец не будет возражать, если один из ваших гостей останется у вас на ночь?
Сердце Патрисии учащенно забилось. Ее охватило волнение, хотя она прекрасно понимала, что Бенджамин вовсе не собирается ложиться с ней в постель. Просто, должно быть, его покинули силы. Ведь, по ее расчетам, он на ногах часов двадцать, не меньше.
— Честно говоря, я не знаю, — ответила она, — я сравнительно недавно живу здесь. Но мне кажется, вы вполне могли бы устроиться здесь на диванчике. Если, конечно, хотите...
Уголки его губ дрогнули.
— Спасибо за гостеприимство. Я боюсь уснуть за рулем, поэтому будет лучше, если я прилягу здесь на диване. Если вы не возражаете...
Патрисия принесла ему одеяло и подушку и, пожелав спокойной
Она заснула сразу же, как только легла, а когда открыла глаза, то увидела, что часы, стоявшие перед ней на ночном столике, показывают семь. Совсем рядом кто-то сдержанно кашлянул, словно хотел привлечь ее внимание. И Патрисия вспомнила... Это же Бенджамин! Но почему он в ее комнате?
— Что вы тут делаете?! — испуганно воскликнула она и села на кровати.
— Я постучал, — начал оправдываться он, — но вы очень крепко спите.
— Ну да, конечно... — Патрисия окончательно проснулась.
Она вдруг заметила, что Бенджамин с интересом разглядывает ее. На Патрисии была тонкая кружевная ночная сорочка, которая скорее открывала, чем скрывала что-либо. Поняв, что Бенджамин откровенно любуется ею, Патрисия натянула одеяло до подбородка. Бенджамин усмехнулся, и в эту минуту была Патрисия готова убить его.
— Я зашел, чтобы напомнить вам: сегодня я должен надолго отлучиться из офиса, поэтому прием посетителей перенесите на завтра.
Бенджамин уже говорил ей вчера об этом, к тому же он прекрасно знал, что Патрисия на память не жалуется, так что ему не было никакой необходимости входить к ней рано утром в комнату.
— Конечно, я обязательно перенесу прием, — процедила Патрисия сквозь зубы. — До свидания.
Бенджамин пристально посмотрел на нее и, пожав плечами, сказал:
— Если вы ведете себя подобным образом со всеми своими гостями, то ничего удивительного, что они не остаются у вас на ночь.
Патрисии очень хотелось швырнуть в него подушкой, но она сдержала свой порыв. Когда Бенджамин ушел, она вновь ощутила непонятное волнение. Что с ней творится?
В субботу Патрисия ужинала с Робби, который сумел обуздать свои эмоции и больше не пытался признаваться ей в своих пылких чувствах. Патрисия сочла его поведение безукоризненным и разрешила поцеловать себя на прощание в щеку.
В воскресенье она отправилась навестить родителей. Патрисия искренне любила их, но бесконечные семейные ссоры и взаимные попреки раздражали ее, и она с нетерпением ждала того момента, когда можно будет наконец встать и уехать.
Вечером, уже из дома, она позвонила деду.
— Как поживаешь? — спросила она.
— Наслаждаюсь тишиной и покоем.
— Если тебе нужна машина, я могу вернуть ее. Теперь у меня достаточно денег, чтобы купить себе новую, не слишком, конечно, дорогую.
— Не спеши. Пока я прекрасно обхожусь без машины. А теперь скажи, как у тебя дела?
Поболтав с дедом, Патрисия почувствовала, что ее настроение значительно улучшилось — старик с полуслова понимал ее.
Патрисия однажды поймала себя на том, что с каждым днем ей все труднее заставить себя идти на работу. Обстановка в компании постепенно накалялась. Шла закулисная борьба за кресло председателя совета директоров. Патрисия уже знала, что некоторые, как, например, Джулия Кенди, стали директорами благодаря родственным связям с Энтони Гувером, другие, как Бенджамин Рейвен, благодаря своим деловым качествам.