Ночь – мой дом
Шрифт:
Джо спросил у Диона, лучший ли это ужин в городе.
Дион улыбнулся через полную вилку lech'on asado [26] с жареной юккой:
— Лучший в стране.
Джо улыбнулся в ответ:
— Я бы тоже сказал — неплохой.
Он заказал ropa vieja [27] с черной фасолью и желтым рисом. Съел все подчистую и пожалел, что порция недостаточно велика.
Подошедший метрдотель сообщил, что кофе ожидает их вместе с хозяевами
26
Латиноамериканское блюдо из жареной свинины (исп.).
27
Бифштекс в томатном соусе, досл. «старая одежда» (исп.).
Внутри было прохладно благодаря полу из темного камня и металлическим вентиляторам, свисающим с потолочных балок, поскрипывающим и позвякивающим. Полоски мощных жалюзи медового цвета были открыты, впуская вечер и неумолчное потрескивание стрекоз.
Эстебан Суарес оказался стройным человеком с гладкой кожей цвета слабого чая. Светло-желтые глаза напоминали кошачьи, а волосы, зализанные со лба назад, совпадали по цвету с темным ромом в бутылке на его столике. На нем был смокинг с черным шелковым галстуком-бабочкой. Он приблизился к ним с ослепительной улыбкой и крепко пожал им руки. Затем он провел их к высоким креслам, расставленным вокруг медного столика. На столике расположились четыре крошечные чашечки кубинского кофе, четыре стакана с водой и бутылка «Бочкового рома Суареса» в плетеной корзинке.
Ивелия, сестра Эстебана, поднялась со своего места и протянула руку. В ответ Джо поклонился, взял ее кисть и слегка коснулся ее губами. Рука пахла имбирем и опилками. Ивелия была гораздо старше брата, кожа туго обтягивала ее лошадиную челюсть, острые скулы и выпуклый лоб. Толстые сросшиеся брови шевелились, словно гусеница-шелкопряд, широко расставленные глаза были выпучены.
— Как вам понравилась еда? — осведомился Эстебан, когда они уселись.
— Превосходная, — откликнулся Джо. — Благодарю вас.
Эстебан наполнил их рюмки ромом и поднял свою:
— За плодотворное сотрудничество.
Они выпили. Джо поразился: до чего богатый вкус и при этом никакой терпкости. Вот какой вкус должен быть у напитка, когда у тебя на перегонку больше часа и больше недели на брожение. Бог ты мой!
— Исключительная вещь.
— Пятнадцатилетний, — пояснил Эстебан. — Я никогда не принимал давнишнего испанского постулата, что лучше всего светлый ром. — Он покачал головой, осуждая этот предрассудок. — Но мы, кубинцы, конечно же приняли его на вооружение, ибо всегда были убеждены, что светлое — волосы, кожа, глаза — всегда лучше.
Сами Суаресы были светлокожие — видимо, происходили от испанской, а не от африканской ветви кубинцев.
— Да, — произнес Эстебан, словно прочитав мысли Джо. — Мы с сестрой не из низших классов. Но это не значит, что нам нравится социальный строй нашего острова.
Он отпил еще рома, и Джо последовал его примеру.
— Будет славно, если нам удастся продавать эту штуку на севере.
Ивелия рассмеялась резко и коротко.
— Когда-нибудь, — произнесла она. — Когда ваши власти снова начнут относиться к вам как к взрослым.
— Не надо спешить, — возразил Джо. — Мы тогда все останемся без работы.
— Мы с сестрой не пострадаем, — заметил Эстебан. — У нас есть этот ресторан, еще два в Гаване и еще один в Ки-Уэсте. У нас есть сахарная плантация в Карденасе и кофейная плантация в Марианао.
— Зачем же тогда заниматься вот этим?
Эстебан пожал плечами, облаченными в идеальный смокинг:
— Деньги.
— Вы хотите сказать — больше денег.
Тот поднял рюмку:
— Есть другие вещи, на которые можно потратить деньги, кроме как на… — он обвел рукой комнату, — на вещи.
— И это говорит человек, у которого столько вещей, — проговорил Дион, и Джо неодобрительно покосился на него.
Джо впервые обратил внимание, что вся западная стена кабинета целиком занята фотографиями: улицы и фасады ночных клубов, лица, пара деревушек — таких ветхих, что казалось, они окончательно разрушатся при очередном порыве ветра.
Ивелия проследила за его взглядом:
— Это снимает мой брат.
— Да? — произнес Джо.
Эстебан кивнул:
— Когда езжу на родину. Это мое хобби.
— «Хобби», — насмешливо повторила его сестра. — Фотографии, которые делал мой брат, публиковались в журнале «Тайм».
Эстебан скромно пожал плечами.
— Хорошие, — похвалил Джо.
— Возможно, когда-нибудь я сфотографирую и вас, мистер Коглин.
Джо покачал головой:
— Увы, в этом отношении я суеверен, как индеец.
Эстебан лукаво улыбнулся. И добавил:
— Кстати, о похищенных душах. Я с сожалением узнал, что ночью не стало сеньора Ормино.
— Неужели с сожалением? — переспросил Дион.
Эстебан чуть слышно фыркнул, но это фырканье практически заглушил вздох.
— Кроме того, — продолжал он, — друзья сообщили мне, что в последний раз Гэри Л. Смита видели в поезде компании «Сиборд лимитед», причем в одном пульмановском спальном вагоне ехала его жена, а в другом — его puta maestra. [28] Рассказывают, что багаж, судя по виду, упаковывали в большой спешке, но его было очень много.
— Иногда смена обстановки позволяет человеку начать новую жизнь, — заявил Джо.
28
Главная шлюха (исп.).
— С вами произошло то же самое? — осведомилась Ивелия. — Вы приехали в Айбор за новой жизнью?
— Я приехал перегонять, очищать и распределять волшебный ром. Но мне вряд ли удастся делать это успешно при таких беспорядочных поставках.
— Мы не контролируем каждый ялик, каждого таможенника, каждый пирс, — заметил Эстебан.
— Наверняка контролируете.
— И морскими волнами мы не управляем.
— Эти волны не мешают лодкам прибывать в Майами.
— Я не имею отношения к лодкам, которые идут в Майами.