Ночь на Ивана Купала, или попала, так попала!
Шрифт:
— Куда же тебя припрятали? — проворчала вслух.
— На полатях посмотри. — Подсказал дельную вещь кот.
— Точно! — Я полезла на печь. Ползать там было тесно и неудобно.
— Ну что там? — Не выдержал кот.
— Сейчас, сейчас. — Я пыхтя пыталась просунуть руку в узкую щель за печью.
— Есть, нашла! Вот она, пакость! –
Я наконец извернулась и выудила из щели маленькую куколку. Спрыгнула на пол и стала разглядывать проклятую поделку.
Куколка, сделанная из кусочков пряжи, лишь отдалённо напоминала человека. Но для подселения
— Приготовься Никитка!
Я зажала куколку в руке и прочитала заговор, который ещё по пути в деревню выучила наизусть.
«Ах ты, кикимора домовая. Ночная-полночная, в ночи шалая. Выходи из горюнина дома поскорее, а не то задерём тебя калёными прутьями, сожжём огнём-полымем и черной смолой зальём! Да будет так!»
С силой бросила куколку об пол. В тот же миг маленькое, похожее на скрюченную старушку существо показалось у печи.
Никитка не подвёл, с громким криком набросил на неё мешковину и схватил. Но кикимора оказалась увёртливой, вырвалась и путаясь в мешковине с визгом бросилась к двери. Но на пороге лежали веточки можжевельника. Кикимора их почуяла и шарахнулась к окну. Но и там лежали веточки можжевельника. Кикимора заметалась по горнице.
В конце концов, коту удалось загнать её в угол. Там, огрызаясь и повизгивая, сидела она, клацая маленькими острыми зубками.
Мы с Никитой накинули на изворотливую нечисть кусок мешковины. Вдвоём мы её быстро скрутили. Я держала беснующуюся и подвывающую под тканью кикимору, а Никита крепко вязал её верёвкой. Мелкая пакость всё же ухитрилась укусить меня пару раз.
Связанная по рукам и ногам кикимора наконец успокоилась. Теперь и поговорить можно.
— Скажи, кто тебя сюда подселил? — спросила я.
— Не знаю. — Закнючила нечисть.
— Говори немедленно! — Рявкнул Никитка грозно.
— Не знаю. Я зов услышала. –
— Какой зов? — Поинтересовалась я.
— Да вот от неё — кикимора указала на куколку — она позвала, так я поняла что должна здесь жить. А уйти я не могла. –
— Как она могла позвать? Она же неживая? — Удивился парнишка.
— Куколка всего лишь символ — начал объяснять Никитке кот — если просто такую сделать и подбросить — ничего не произойдёт. Нужно обряд соответствующий провести. Тогда-то кикимора и слышит зов. Эта куколка привязывает её к определённому дому, и уйти сама она уже не может. –
— Да, да. Мне на болоте лучше было. Я домой, на болото хочу! — заволновалась кикимора.
— А какой был зов? — Поинтересовалась я. — Ну хотя бы какой был голос, мужской или женский? –
Кикимора задумалась.
— Женский вроде… Точно женский! –
— Узнать сможешь? –
— Нет, не думаю. — пробормотала нечисть.
— Ладно, думаю, мы больше всё равно не сможем узнать. Куколку я сожгу. Ты от неё будешь свободна. Никитка! — позвала я помощника — попроси старосту развести за околицей костёр, скажи нечисть будем жечь.
— А пока мы тебя в мешок посадим, а не то деревенские над тобой расправу устроят. Я тебя развяжу, если пообещаешь, что кусаться не будешь! — Строго сказала кикиморе.
Та заверила нас, сто она будет сидеть тихо, как мышка и сама полезла в мешок.
Я завернула куколку в освободившуюся мешковину и перевязала верёвкой, будто там всё ещё сидела пленённая нечисть. Пусть деревенские думают, что мы сжигаем саму кикимору, а её под шумок затем отпустим.
Получившийся свёрток положила в тот же мешок. Собрала веточки можжевельника — ещё пригодятся.
За околицей уже вовсю пылал огромный костёр. Похоже, здесь вся деревня собралась. Ещё издалека услышала, как Никитка, в красках рассказывает о наших похождениях, подозреваю, что уже не в первый раз. Местные слушали его открыв рты.
— Пошуми немного — шепнула я мешку — пусть видят, что в мешке кто-то есть. –
Кикимора послушно завозилась, заверещала. Деревенские испуганно отпрянули. Я подошла к старосте и сказала:
— Выловили мы нечисть болотную. Не будет она больше вам докучать, — показала ему верещащий мешок — а теперь попрошу всех отойти, я её жечь буду да заговор читать. Как бы кого не зацепить!
После этих слов мешок заверещал ещё сильнее. Староста испуганно озираясь отогнал своих подопечных на несколько шагов от огня.
Я приглядела неподалёку раскидистый кустик, подошла к нему. Развязала мешок и вытащила свёрток с куколкой. Кикиморе шепнула:
— А теперь сиди тихо, как только я подойду к костру потихоньку выбирайся из мешка и прячься в траве. И в деревню чтоб больше ни ногой! –
Кинула развязанный мешок под куст, сама подошла к пылающему костру и произнося заговор кинула свёрток в огонь. Тот ярко вспыхнул и затрещал. Из толпы раздались вздохи.
Забрала пустой мешок из под куста, демонстративно его потрясла, показывая что в нём ничего не осталось.
Затем подошла к семье Митяя.
— Можете возвращаться в дом, больше нечисть вас не потревожит. А лучше заведите кота или кошечку. Всякая злобная нечисть жуть как кошек не любит. –
Митяй и его многочисленные родственники принялись меня благодарить. А так как семья эта оказалась зажиточной, то нас с котом завалили подарками.
А кот в это время подсуетился и распродал все захваченные нами с собой зелья и травяные сборы.
Никиткиной матери в благодарность за помощь я бесплатно отлила зелья, чтоб скотина молока, мяса и шерсти больше давала. Сам парнишка ходил героем, гордо выпятив грудь.
Отозвала его в сторонку и предложила и дальше сотрудничать. Пусть собирает по деревне заказы и мне приносит, а я зелья готовить буду и ему отдавать. У него ноги молодые — быстро добежит. Всё мне меньше ходит. А с транспортом нужно всё-таки что-то решать.
Никитка и его родители очень обрадовались. В деревне трудно найти подработку, а семья у них небогатая. Даже пегую лошадку запрягли на радостях. Семья Митяя нам столько подарков на радостях надарила, да и кот очень выгодно обменял наши запасы на местные продукты, что сами мы всё даже за несколько раз не унесли бы.