Ночь накануне
Шрифт:
Но он должен действовать осторожно. Оставался еще вопрос ее психического здоровья: она как минимум однажды побывала в психиатрической лечебнице, и любому адвокату, которого она наймет, не составит труда добиться признания ее невиновности по причине невменяемости. Рид задумался о предполагаемом психическом расстройстве Кейтлин. Как удобно, что Ребекка Уэйд удачно смотала удочки и уехала на неопределенный срок. Он сделал себе заметку на память: отследить пропавшего психиатра. Срочно. Ее отсутствие было слишком своевременным для простого совпадения. Сохранялась возможность, что даже если бы он арестовал Кейтлин Бандо, сообразительный адвокат мог воспользоваться защитой
Сигнал на светофоре сменился, и детектив тронулся с места. Он должен снова поговорить с Кейтлин Бандо и точно установить ее местонахождение в ночь смерти Бандо. После чего он пустит за ней «хвост». Посмотрит, что она сделает. А кого он может предложить на эту роль лучше, чем самого себя?
В конце концов, нравилось ему это признавать или нет, но он наслаждался процессом наблюдения, если в дело была вовлечена красивая женщина. Что представляло собой еще одну проблему. Большую проблему.
Повернув на Хэбершем Стрит, Рид мимоходом подумал о Сан-Франциско и другом случае, о ночи, когда туман накатывал от залива, а он был в наряде по слежке. Его задача заключалась в наблюдении за женщиной, подозреваемой в распространении наркотиков.
Она жила на крыше в квартире-лофте [1] недалеко от Рыбачьей пристани [2]. Мужчина стиснул зубы, вспоминая, как она раздевалась, извиваясь в эротическом танце, словно знала, что он – или кто-то другой – наблюдает за ней. Одетая в короткую юбку, блузку и шейный платок она медленно сняла верхнюю одежду - вывернулась из юбки, расстегнула блузку и, подходя ближе к окну, продемонстрировала ему больше кожи, чем приемлемо, когда расстегнула бюстгальтер и обнажила свои груди. Позволяя скудным клочкам шелка упасть на пол, женщина прикоснулась к своим темным соскам и продефилировала по комнате в невесомых трусиках и платке, затем неспешным шагом подошла к окну, облизала губы и задернула шторы.
Остальное Рид увидел сквозь тонкую завесу: маленькую женскую тень, затем другой, намного более крупный образ, и ужасную борьбу – или это были объятия? Не было ли ее соблазнительное представление предназначено не для его удовольствия, а для кого-то другого, кого-то находящегося в квартире? Рид не воспользовался возможностью и не вызвал подкрепление, прежде чем вылететь из своего здания на улицу. Он стремительно одолел пять этажей до ее квартиры, пинком открыл дверь, и обнаружил хозяйку лежащей на полу перед окном. Шейный платок, который она использовала для его соблазнения, стал ее удавкой.
Ее убийца исчез, словно в воздухе растворился.
Личность убийцы так и не установили.
Рида допросили.
Правомерность его действий поставили под сомнение.
Он взял отпуск, после чего уволился, поступив на службу здесь, в Саванне, покинув город в заливе, чтобы начать заново. Тут. Почти в трехстах милях от Фриско.
«Или ты просто убегал?»
Заезжая на стоянку, расположенную позади участка, Риду не хотелось думать о том, что он оставил: умную, сексуальную школьную учительницу, которая заявляла, что любит его, город, который он знал и любил, захватывающую работу и запачканную репутацию. И что он получил, здесь, в Саванне? Пару неудавшихся отношений, несколько «стоянок на одну ночь» и работу, ничем не лучше той, что он была у него на Западном побережье. Но теперь ему представилась возможность восстановить свое доброе имя, поймав убийцу Бандо… не важно, кем она окажется.
Он оставил машину на открытом парковочном месте на стоянке у главного полицейского управления, засунул ключи в карман и вошел в прохладное здание. Выбрасывая из головы все образы Сан-Франциско, детектив поднялся в отдел убийств и прошагал в свой кабинет. Он казался тесным и душным. Рид распахнул окно и впустил свежий воздух в свою переохлажденную, затхлую коробку кабинета. Затем бегло просмотрел сообщения и входящую почту, прежде чем принялся за ее чтение. Потом сделал очередной звонок миссис Бандо, которой еще не было дома. Вероятно она находилась с семьей на одном из тех поминальных собраний после похорон, где все стоят и врут о том, каким замечательным парнем был усопший.
Крутясь на своем кресле, Рид уставился в окно на здание из красного кирпича через площадь - отреставрированный викторианский дом, некогда принадлежавший рисовому брокеру. У него были и другие дела, над которыми следовало подумать. Была поножовщина в порту на прошлой неделе, дело все еще не раскрыто, и бытовой случай, где жена, сама едва не забитая до смерти, утверждала, что не нажимала на курок пистолета, из которого застрелили ее мужа. Также была еще пара других происшествий, но дело Бандо преследовало его. Из-за него окружной прокурор исходила пеной в нетерпении.
Хотя детектив чувствовал, что Кейтлин Монтгомери знала намного больше, чем говорила, она не была единственной, кто умалчивал. Он ни на минуту не упускал из виду остальных родственников со стороны жены Джоша Бандо. Историю семьи Монгомери словно позаимствовали из плохой мыльной оперы.
Услышав точку зрения Мориссетт, Рид провел собственную проверку. И оказалось, что напарница попала прямо в яблочко. Психическое расстройство и слухи об инцесте, похоже, были самой распространенной темой, а полицейский журнал регистрации приводов за годы работы участка был полон записей: жалобы и вызовы в суд, все - от штрафов за неправильное вождение до самоубийства и покушения на убийство… Но несмотря на это, подозрительно мало арестов. Вероятно благодаря тому факту, что богатая семья Монтгомери последовательно вносила средства на предвыборные компании местного окружного прокурора, шерифа, нескольких судей и почти каждого должностного лица, которое когда-либо выставляло свою кандидатуру на выборах. Даже губернатора.
Но этот случай был другим. Если Монтгомери убил Джошуа Бандо, тогда он или она ответят за это. Конец истории.
Он почувствовал приближение Морисетт до того, как в действительности услышал ее. Уловил намек на ее парфюм и сигареты за секунду или две до звука ее шагов, пересекающих его порог, когда она толчком распахнула дверь, которую он оставил открытой. Звуки голосов, телефонов, шарканья ног и стрекотанье офисного оборудования на открытом пространстве департамента усилились, когда напарница Рида, оставив дверь нараспашку, пересекла маленькое, тесное пространство и оперлась бедром о его стол.
– Как прошли похороны?
– А как они все проходят? Священник прочитал несколько молитв, извратив правду и высказав каким святым был Бандо, затем его закопали.
– Не стоит ради меня подслащивать пилюлю, - протянула она. – Миссис была?
– Окруженная своей семьей. И скорбящими.
– Обе? – Уточнила Морисетт, лопнув пузырь из жвачки.
– Очень смешно. Вообще-то, в церкви было за сотню народа, примерно половина на погребении.
– Кто-нибудь смеялся?
– Неа. – Он почувствовал, как уголок его рта пополз вверх. – У тебя и правда был зуб на этого подонка, не так ли?