Ночь накануне
Шрифт:
– Он умер давным-давно. Почему иск подали только сейчас?
– Потому что все крутилось вокруг трастовых фондов, и всякое такое. Какая-то часть состояния была распределена, какая-то - нет. Условия распределения имеют силу, пока все его дети и их супруги не умрут.
Рид навострил уши.
– Так что это - только вопрос времени. Оба его законных ребенка - Кэмерон и Элис Энн, уже умерли, но Бернеда и моя мать, которая была ...
– Незаконнорожденной дочерью.
– Отвратительное слово - незаконнорожденная, - пробормотала она, и начала качать ногой, подпрыгивающая подошва сандалии хлопала ее по пятке. – Ну,
– Какое отношение это имеет к Крикет?
– Я не уверена, но я получила несколько угрожающих звонков домой. Сначала я их стирала. Я работаю в клубе в центре города, а это всегда связано с некоторой долей риска. Бывают клиенты со странностями, которые могут проследить за вами до дома, разузнать номер телефона или адрес. Я довольно осторожна, не болтаю о себе направо и налево, как и владелец клуба, но есть способы обойти препятствие. Если придурок всерьез захочет получить информацию, и имеет хоть немного мозгов, то это просто вопрос подкупа одного из служащих, или добычи сведений обо мне из лицензии, или еще чего-нибудь в этом роде. Дело в том, что эти недавние звонки, они не такие, как обычно, типа «я собираюсь дать тебе то, в чем ты действительно нуждаешься, крошка». Они ... мрачные какие-то.
Она больше не смотрела на него, а уставилась в пол, потирая руки.
– Зло... вот правильное слово. Они излучают злобу. Не просто какой-то похотливый старый ублюдок, кончающий от одной только болтовни с танцовщицами, нет... здесь что-то другое.
Она подняла лицо, пристально посмотрела на него, и он увидел, что она напугана. На самом деле напугана. Шугар тяжело сглотнула.
– Я боюсь... Я боюсь, что сволочь, которая звонила, возможно, добралась до Крикет.
Глава 24
– Детектив Рид, скажите, это правда, что Бернеду Монтгомери убили в больнице?
Рид еще только вылезал из патрульной машины, когда увидел эту задолбавшую его репортершу, Никки Жилетт, несущуюся ему наперерез. Одетая в линялые джинсы, футболку и кроссовки, она, похоже, уже давно обосновалась здесь, у задней двери больницы, тогда как большинство ее коллег оккупировали главный вход.
– Без комментариев.
– Это второе убийство и третье покушение, если считать то, что случилось с машиной Аманды Монтгомери две недели назад. Что вы можете сказать по этому поводу?
– Лишь то, что два человека погибли. Один остался в живых.
Женщина словно не поняла намека и последовала за детективом, который стремительно направился к служебному входу. Чтобы угнаться за ним, репортерше приходилось почти бежать, но ей удавалось не отстать. Черт подери, она была в отличной форме — вся такая подтянутая и атлетично сложенная. Ростом ниже среднего, с телом спортсменки и маленькой упругой попкой. А добавь ко всему этому непокорные светло-рыжие волосы и россыпь веснушек, которые женщина не пыталась скрыть косметикой, и получишь проблему. Первоклассную проблему. Она сверлила Рида взглядом сквозь темные линзы очков, недовольно скривив свой дерзкий ротик. Но сдаваться и не думала. Только не малышка судьи Большого Рона Жилетта. Такое просто не было предусмотрено ее генами.
– Не значит ли это, что по Саванне свободно разгуливает серийный убийца?
– допытывалась она.
– Без комментариев.
– Послушайте, детектив…
– Нет, мисс Жилетт, это вы послушайте. У меня куча работы, и просто нет времени на всю эту чушь. Ясно? Когда - и если - у нас появится заявление для прессы, вы сможете поговорить с офицером по связям с общественностью. Он будет более чем рад ответить на ваши вопросы. А теперь мне действительно пора.
Стеклянные двери раздвинулись, и Рид вошел внутрь, удивившись, что репортерша за ним не последовала. Перепрыгивая через ступеньки, детектив одолел два лестничных пролета и оказался на третьем этаже, где его уже подстерегала другая женщина. Видимо, это был просто не его день.
– Неужели, явился?
– глухо буркнула Морисетт.
Один из патрульных, Джо Бентли, стоявший у Морисетт за спиной, выразительно закатил глаза, прозрачно намекая Риду, что эта женщина своим острым, как бритва, языком уже успела достать почти всех присутствующих. Второй коп, обладатель рыжих, стриженных под «ежик» волос и носа с горбинкой, послал Морисетт неприязненный взгляд и, понизив голос, но при этом достаточно громко, чтобы его услышал не только Рид, прошептал:
– Дамочка тебя искала, и, мужик, она дико злится.
– Да пошел ты, Стивенс, - огрызнулась Морисетт.
– Ох, совсем забыл. Ты же у нас тут за главного, и ты….
– Довольно!
– рявкнул Рид.
– У нас нет на это времени.
– Спасибо, милый, - проворковала Морисетт, просто чтобы подлить масла в огонь, а потом как-то сразу посерьезнела.
– Похоже, кто-то не смог дождаться, пока старуха с косой сама заявится, - они вошли в палату Бернеды Монтгомери. Женщина лежала на кровати, незрячие, широко раскрытые глаза уставились в потолок. Подоконник и столы были завалены цветами и открытками с пожеланиями скорейшего выздоровления. Однако в своем нынешнем состоянии миссис Монтгомери в них совершенно не нуждалась.
Дайан Мозес и ее коллеги уже занимались своей работой, а помещения рядом с палатой Бернеды Монтгомери были отгорожены ярко-желтой лентой.
– Как бы мы ни торопились, дело все равно продвигается медленно. А администрация больницы уже требует, чтобы мы с этим закруглялись. Они не в восторге от толпы журналистов, всю ночь проторчавших со своими камерами в приемном покое, а уж от мысли, сколько денег теряет Ист-Сайд Дженерал из-за того, что они не могут взимать плату за эти койки, буквально лезут на стену. Вы знаете, сколько стоит просто провести здесь ночь? Много. Несколько тысяч. Только за то, чтобы остаться здесь. До любых медицинских процедур. И поэтому, даже притом, что прямо об этом никто не говорит, все в больнице страшно торопятся освободить эту самую кровать. Они хотят спустить эту дамочку в морг. И как можно быстрее.
– Ладно, а теперь по существу, - продолжила Дайан, когда ее подчиненные разбрелись по палате, и Рид внимательнее присмотрелся к жертве.
– Посмотри сюда, - Дайан показала ему запястья Бернеды.
– Похоже, она боролась. Одна рука была привязана к бортику кровати, чтобы можно было зафиксировать иглу капельницы, и трубки оказались сорваны. У нее остались следы на запястье от попыток освободить руку от ремня.
Рид уставился на синяки на запястьях Бернеды, и против желания перед его глазами возникла картина того, через что ей пришлось пройти в момент смерти.