Ночь последнего дня
Шрифт:
Расталкивать его пришлось долго, но и очнувшись, он особо не порадовал. Да, жил мужик, и Петька его знал. А вообще тот просил помалкивать и о встрече с ним забыть. Пришлось приводить бедолагу в чувство более жесткими методами. Наконец он ошалело на меня уставился и спросил с изумлением:
— Ты кто? Это ты меня?
— Это я тебя. Но я добрая. А если придут другие люди — станет хуже. Так что лучше тебе все мне рассказать.
— Да что рассказывать? — залопотал Петька, на всякий случай отодвигаясь от меня подальше, но крохотное пространство домика не позволило
— Ничего, этот домик остался, не пропадешь.
— Ты кто такая? — возмутился он.
— Не видишь, что ли? Василиса Прекрасная.
Он тут же сник, подозрительно на меня глядя.
— Дерешься больно.
— А ты соображаешь медленно. Так что там с Анатолием?
— А чего с ним? Посадили, знамо дело.
— За что? Я долго буду слова из тебя клещами вытаскивать?
— За что, не знаю. Я б их всех пересажал! Олигархи, мать их.., разворовали Россию, сволочи… А простым людям только и осталось, что пить от беспросветной жизни, — закончил он почти торжественно. И вдруг забеспокоился:
— Ты из милиции, что ли?
— Из прокуратуры. Идем, гараж покажешь.
— Какой гараж? — вытаращил он глаза.
— Анатолия.
— Так это на другом конце города.
— Уважаю твою занятость, но придется уделить мне время.
Честно говоря, я опасалась, что он сбежит, но мужик послушно, хоть и понуро, топал рядом. Я остановила такси, и Петька необыкновенно воодушевился. Зато таксист начал возмущаться:
— Вы с ума сошли? Вся машина провоняет!
Я протянула ему тысячу, и он заткнулся. Правда, ненадолго.
— Это что, ваш родственник? — спросил неприязненно.
— Ага. Брат.
— Серьезно? — В голосе таксиста появилось сочувствие, а Петька вдруг обиделся.
— Еще чего…
— Все люди братья, — пожала я плечами. — Разве нет?
— Так вы в этом смысле? Все-таки странно, красивая девушка, и вдруг…
— У меня шестой разряд! — неожиданно заголосил Петька. — Да я этими руками.., любой чертеж.., всю Россию продали, гады! — Тут он всхлипнул и так же внезапно затих.
— Больной, что ли? — перешел таксист на шепот.
— Припадки на почве любви к Родине, — пожала я плечами.
Гаражи почти вплотную примыкали к складским помещениям универмага. Было их здесь немного, не более двадцати.
— Давно свой продал? — спросила я Петьку, когда он вышел из машины.
— Лет восемь назад.
— Поторопился. Сейчас им, поди, цены нет. Показывай, который его, да смотри не перепутай.
Гараж оказался под номером одиннадцать. Петька же устремился к седьмому, критически осмотрел и заявил:
— Ворота мои стоят. Крепкие. Мог бы и покрасить, вон краска-то облупилась. Что за лентяи!
— Когда ты видел своего соседа в последний раз?
— Я помню, что ли? Неделю назад, может, две.
— Фамилию его помнишь?
— Нет, только имя.
— А где он раньше жил?
— Откуда я знаю? Он тогда королем ходил. Буркнет «здрасте» и дальше топает.
— Но имя точно Анатолий?
— Ну.., вроде бы. Слушай, дай двадцать рублей. Голова болит, ужас, ничего не соображаю. Пиво выпью, глядишь, и вспомню чего.
Я дала ему двадцать рублей и вернулась к такси.
День прошел в бестолковой беготне и раздумьях. Узнать, кто бывший владелец гаража, несложно. Вот только как это сделать, не привлекая внимания? Я с сожалением подумала о Борьке. Жаль, что теперь не могу к нему обратиться, Борьке узнать об этом Анатолии проще всего. Есть еще Ник, но я не торопилась ставить его в известность о результатах своих поисков, пока не пойму, что Анатолию от меня надо. По той же причине исключался Рахманов.
И тут мне на ум пришел Антон. Его можно попросить о небольшой услуге, ничего не объясняя. Я набрала номер Машкиного мобильного и услышала ее голос:
— Салют, солнышко.
— Антон с тобой?
— Нет. Я жду его дома. Приезжай.
Машка встретила меня в купальном халате, с мокрыми после душа волосами. Глаза ее сияли, причина такого приподнятого настроения была мне хорошо известна.
— Он знает? — осторожно спросила я.
Лицо Машки приняло страдальческое выражение. Она закусила губу, потом вздохнула и покачала головой. Я прошла, села на диван и попросила:
— Рассказывай, как живешь.
— Хорошо живу. Пока. — Машка устроилась рядом. — Как думаешь, — помедлив, спросила она, — он меня бросит.., когда узнает?
— Нет, если поведешь себя правильно. Надеюсь, он успел основательно увязнуть. Покормишь его обещаниями…
— Что ты говоришь?! — возмутилась Машка и испуганной птицей вспорхнула с дивана.
— Я говорю, что он никуда не денется, если ты поведешь себя правильно.
— Правильно? Ты сказала, правильно? Я люблю его!
— Одно другому не мешает, — кивнула я.
— Нет, ты ничего не понимаешь! — Она принялась метаться по комнате, размахивая руками и полами халата и выкрикивая:
— Я его люблю больше всего на свете! Больше собственной жизни! Я хочу, чтобы он был счастлив, а не увязал, как ты выразилась… Ты что, не понимаешь?
— Как никто другой, — пробормотала я и повторила четко:
— Как никто другой. Не скажешь, почему люди не учатся на чужих ошибках? Впрочем, и на своих тоже.
— Послушай, я не хочу, чтобы он узнал… Я даже думать об этом боюсь. Сейчас у нас все прекрасно. Он считает, что я обычная девушка, которая работает в офисе, живет на свою зарплату и мечтает об отдыхе в Испании. Когда он узнает, кто я на самом деле…