Ночь поющих птиц
Шрифт:
Она не была уверена, говорил ли он серьезно, но бабушка пропустила их спор. Анжела решила проигнорировать предложение, села в машину рядом с Фелипе, и они отправились по ослепительно белой дороге на «Каза Мартинес».
«Каза Мартинес» находился совсем рядом с морем. Прохладный, морской ветер смягчил жар солнца еще до того, как они прибыли на место. Донья Миранда бесстрастно смотрела на волнующийся, пронзительно голубой простор океана: она никогда в жизни не загорала на пляже и не входила в воду в купальнике — и знала, что вряд ли сделает это в ее-то возрасте и при том положении в обществе, которое она,
Дом был окружен землями, содержащимися в идеальном порядке. Изначально он задумывался как летняя резиденция членов семьи Мартинес и был достаточно просторным, чтобы вместить всех — в том числе и друзей. Он был ослепительно белым, с зелеными ставнями и черепичной крышей, а из каждого окна фасада открывался бесподобный вид на море и золотистый пляж.
Машина остановилась в тихом внутреннем дворике, где стены были увиты ползучими растениями, а в мраморном бассейне журчал фонтан, как и близкое море, давая прохладу. Сквозь арку Анжеле были видны сады, террасами убегающие вдаль. И среди множества ароматов она уловила тонкий запах роз.
— Ну? — посмотрел на нее дон Фелипе, помогая выйти из машины. — Он такой, каким ты его себе представляла? Или, может, еще красивее?
— Да, он очень милый, — согласилась Анжела с нарочитой сдержанностью, дав Фелипе понять, что она не собиралась впадать в восторг от чего-либо связанного с ним, несмотря на то что их брак был делом решенным.
Он пожал плечами. Анжела чувствовала, что он раздражен и его мягкое настроение предыдущего вечера бесследно исчезло.
Дон Фелипе помог выйти из машины донье Миранде — уж она-то, по крайней мере, оценит его заботы. По дороге к дому гостья остановилась похвалить некоторые детали внешнего вида здания, чем явно доставила Фелипе удовольствие. И когда он снова переключил внимание на невесту, его голос и взгляд были строгими.
— Остальные мои гости еще не приехали, но ты, разумеется, можешь ходить по дому там, где тебе заблагорассудится. Но сначала, я уверен, ты хотела бы увидеть свои комнаты.
Темноглазая экономка средних лет, сеньора Кортес, провела их в апартаменты. Комната Анжелы выходила балконом на ухоженные газоны перед домом, а из комнаты доньи Миранды открывался великолепный вид на море — в качестве компенсации за то, чего она будет лишена: ведь вряд ли она спустится на берег или будет проводить время на пляже. Бабушка могла проводить самые прохладные часы дня на балконе, отдыхая в специально сделанном удобном кресле с книгой или письменными принадлежностями, — и именно так она и собиралась поступить.
Обе комнаты были очень уютно, хотя и несколько сумрачно обставлены. Донья Миранда уже вовсю осматривалась и мысленно подмечала недостатки, уверенная, что они с внучкой получат массу удовольствия, составляя список необходимых улучшений и обсуждая мебельную обивку. И хотя Анжела не разделяла бабушкин энтузиазм по поводу предстоящего развлечения, ей с самого начала пришлись по душе своеобразное достоинство и старинное испанское очарование «Каза Мартинес».
Ей нравились прохладные белые стены и темный испанский дуб, так красиво контрастирующий с ними, резные сундуки и добротная мебель, которой был наполнен дом. Ей казалось, что современная обстановка не будет смотреться и вполовину так эффектно и, уж конечно, ничто не заменит длинные ряды портретов в тяжелых вычурных рамах, являвших собой наглядную летопись семьи Мартинес.
Переодевшись к обеду, Анжела отправилась в галерею, куда выходила дверь ее комнаты, и принялась разглядывать картины.
Она пришла к заключению, что большинство мужчин и женщин клана Мартинес с виду были довольно непривлекательными и, разумеется, очень смуглыми, в лучших традициях своих романских предков. Очень изредка ей попадался портрет такого же красивого Мартинеса, как дон Фелипе. Тут она услышала шаги Фелипе за спиной. Он присоединился к Анжеле, стоявшей перед портретом одного из его двоюродных дедов.
— Ага! — воскликнул он, с одобрением оглядев девушку с ног до головы. Он тоже успел переодеться и выглядел таким свежим и спокойным, словно только что вышел из душа. — Я вижу, ты постепенно знакомишься с моими предками. В Мадриде, в моем главном доме, их гораздо больше, но и эти весьма показательны. Не сомневаюсь, твоя английская часть находит их несколько пугающими, но тебе ни в коем случае не стоит бояться своих будущих родственников! Все мои дядюшки очень дружелюбны, особенно дядя Хосе, которого ты, возможно, встретишь здесь. А многочисленные тетушки и кузены с кузинами абсолютно безобидны. Как только ты станешь членом семьи, я уверен, они изо всех сил постараются, чтобы ты действительно чувствовала себя одной из нас.
— Спасибо, — сдержанно ответила Анжела. «Неужели, — подумала она, — после их недавнего разговора он все еще воображает, что она жаждет стать одной из его семьи?»
Дон Фелипе явно был в лучшем настроении, чем утром, когда заехал за Анжелой и доньей Мирандой, и даже был склонен пооткровенничать.
— Когда мы поженимся, — сказал он, — надо будет заказать и твой портрет, и можно будет повесить его вместе с остальными! — Фелипе махнул рукой, указывая на ряд внимательных лиц. — Это даст тебе чувство единения с семьей.
— Спасибо, — еще сдержаннее повторила она.
Фелипе с удовольствием разглядывал ее в полумраке галереи — золото волос, стройную, грациозную фигурку в яблочно-зеленом льняном платье. «Она вся белая с золотом, — думал он, — и это будет приятной переменой немного зловещей мрачности старых портретов».
— Кстати, — заметил он, доставая сигарету из портсигара, — я распорядился, чтобы в твою комнату поставили цветы. Вообще-то они должны были быть там к твоему приезду, но, очевидно, сеньора Кортес немного ошиблась.
— О! — воскликнула Анжела, которая этого не ожидала. До сих пор Фелипе дважды посылал ей цветы, но они были из цветочного магазина, и, скорее всего, он их даже не видел. Теперь же букет наверняка из его сада, и к тому же он, похоже, волновался о том, когда Анжела их получит! — Как мило! — сказала она. — Я уже заметила, что в вашем саду много цветов.
— Для тебя я просил особенные розы — красные. Мой садовник очень не любит срезать их, и, боюсь, когда ему все-таки приходится делать это по моему приказу, это плохо на него действует.