Ночь с братом мужа
Шрифт:
— Саааааш, — позвала тихо, и он вскинул на меня взгляд.
— Слушай, открытие просто бомбовое, — сказал он совсем не то, что я ожидала.
— Угу, — согласилась я.
Открытие ресторана и вправду было роскошным. И счастливые Вика, Ольга Станиславовна и мой дедуля, что в этот самый момент принимали участие в конкурсе от шефа, были прямым тому подтверждением.
Вот только мыслила я сейчас вовсе не об этом.
— Что-то не так? — спросил Саша, откладывая меню, при этом в глазах его черти танцевали
— Все так, — ответила тотчас. И добавила: — Я могу быть беременна снова.
По взгляду мужа я поняла то, что знала и так — он на миллион процентов уверен: мы скоро снова станем родителями.
— И это прекрасно, — заявил Саша, улыбаясь.
Я нахмурилась, когда мне в голову пришла та мысль, которую я и озвучила:
— У нас ведь могут родиться близнецы. Ты готов к тому, чтобы сразу растить троих детей?
Сашина улыбка стала еще шире и через мгновение он произнес то, что было неоспоримым:
— Разумеется. И всех наших малышей мы будем любить одинаково. Ведь так?
И мне совсем не нужно было раздумывать над ответом. Я просто проговорила, вторя тому человеку, дороже которого у меня не было на всем белом свете:
— Разумеется.
Эпилог. Александр
Третий по счету день рождения близнецов выдался сумасшедшим и суетливым.
Каждый из нас при этом сходил с ума по-своему. Мира буквально поселилась на кухне, намереваясь, видимо, приготовить еды на весь земной шар, а не на скромную группу людей, состоявшую из ближайших родственников и друзей.
Мама постоянно бегала по магазинам, сметая с полок, казалось, все, что ни попадя. Начиная от одежды, рассчитанной на близнецов, и заканчивая всевозможными игрушками.
Вика, обрадованная тем, что бабушке и матери некогда за ней приглядывать слишком пристально, гонялась по дому за недавно приобретенным котом по имени Грей. Кот, в свою очередь, гонялся за Викой, точнее — за ее разноцветными носками, выбирая для нападения самые неожиданные моменты.
Что же касалось меня… я просто пытался не свихнуться в этой предпраздничной суете.
— Можно?
В мое укрытие, оно же — рабочий кабинет, осторожно заглянул Иван Григорьевич.
Я усмехнулся при виде его растерянного лица, на котором буквально было написано «помогите!»
— Заходи, Иван Григорьевич, — кивнул ему с улыбкой и поднялся, чтобы разлить по бокалам «успокоительное».
— Я думал, живым не доберусь досюдова, — выдохнул он, одобрительно причмокнув, когда я вручил ему бокал.
— Да, кажется, что настал конец света, а не день рождения близнецов, — хмыкнул в ответ.
В молчаливом мужском согласии мы выпили. Затем дед вдруг выдал неожиданное:
— Саня, а я ведь к тебе не только за укрытием, но и по деликатному делу!
Я удивленно взметнул брови. Неужто
— Я слушаю, — ответил, гадая о том, что вызывало такую неловкость у родственника, с которым мы прекрасно ладили. Деньги нужны, что ли? Так ведь он знал, что я всегда помогу без проблем…
— Саня, как ты считаешь, ежели я к матери твоей посватаюсь — не откажет?
Тут я, не выдержав, подавился.
— Сложный вопрос, — откликнулся, пряча улыбку за кромкой бокала. — Но если не попробуешь, то и не узнаешь, ведь так, Иван Григорьевич?
Тот сразу согласно закивал, но разговор продолжить мы не успели — та, о ком мы говорили, буквально ураганом ворвалась в мой кабинет.
— Нас обнаружили, — обреченно констатировал я.
— Алекс! — отчаянно взмахнула руками мама, подлетая к моему столу с двумя какими-то цветными тряпками в руках. — Ты представляешь, в магазине не было двух таких кофточек желтого цвета! Как ты считаешь, Игорек не обидится, если я подарю ему зеленую, а Олежеку — желтую?
Я внимательно посмотрел на мать — Господи, она и впрямь была сама не своя из-за такой ерунды!
Оттолкнувшись от стола, на который опирался, я подошел к ней ближе и аккуратно взял за хрупкие плечи. В ее глазах плескалась тревога, понятная, должно быть, только мне одному.
Однако, почувствовав, что разговор становится слишком личным, Иван Григорьевич деликатно вышел из кабинета. Я же, сжав мамины ладони в руках, твердо сказал:
— Мама, они совсем не такие, как мы.
Она смотрела на меня некоторое время, потом поднесла руку к моему лицу и погладила по щеке дрожащими пальцами.
— Знаю, но я так боюсь… так боюсь обидеть хоть одного из мальчиков какой-нибудь мелочью!
— Не нужно, — произнес успокаивающе в ответ. — Ты же знаешь, мы воспитываем их совсем иначе. С Игорем и Олегом все будет по-другому.
Мама кивнула и вдруг прильнула ко мне, прижавшись щекой к груди. Я обнял ее хрупкую фигуру и вдруг услышал приглушенное:
— Алекс… я не рассказала тебе кое-что.
— Что же?
— Твой отец…
Я нахмурился. Вспомнился вдруг тот ночной звонок, когда мать сообщила о его смерти. И мои странные ощущения от того, как она об этом говорила…
— Да? — спросил коротко и она вдруг всхлипнула. Но, тем не менее, продолжила:
— Он тогда… он звал на помощь. Когда ему плохо стало…
Я замер, уже подозревая, что услышу дальше.
— А я… — продолжила мама неуверенно. — Я слышала и… ничего не сделала. И он умер, Алекс… Я поступила плохо?
Я мягко отстранил от себя маму и, посмотрев ей в глаза, веско произнес:
— Нет, ты не поступила плохо. Ты сделала то, что он заслужил. И ни о чем ином не думай, ясно?
— Я хотела свободы… — выдохнула она.