Ночь с дьяволом
Шрифт:
– Полно, Фредди, успокойся. – В его голосе слышался явный упрек. – Твой кузен Гас говорил, что в прошлом сезоне ты была самой хорошенькой девушкой в Лондоне. Просто все эти лондонские неудачники слышали, что ты почти помолвлена. Или, возможно, они испугались твоего опекуна лорда Раннока?
– При чем тут Эллиот? – снова заплакала Фредерика. – Это из-за моей матери. А этого не преодолеть, какой бы хорошенькой ты ни была.
– Вздор! – возразил он. – Ты достаточно красива, чтобы ради тебя преодолеть любые препятствия. Уж поверь, малышка, я знаю, что говорю, потому что понимаю толк в женщинах.
Услышав это, Фредерика подняла к нему лицо, но тут же пожалела, что сделала это. Ратледж смотрел на нее таким взглядом, что у нее перехватило дыхание. Он больше не улыбался, а его карие глаза стали удивительно нежными, какими были в тот памятный День рождественских подарков.
Фредерика некоторое время пребывала в каком-то странном оцепенении. Позднее она не могла бы с уверенностью сказать, почему сделала это, но, приподнявшись на цыпочки, она крепко прижалась к его груди. И как ни странно, при этом она думала о Джонни – вернее, о том, что понапрасну потратила на него столько времени. Ей было почти девятнадцать лет, и она была готова набираться жизненного опыта – практического. Возможно, Ратледж прав. Наверное, Джонни ее не стоит. Конечно, было бы неплохо заставить его пожалеть о том, что он сделал, и возможно, все-таки попросить Бснтли переломать ему ноги. Но вдруг она обнаружила, что забыла о Джонни и теперь сосредоточилась на тех ощущениях, которые испытала несколько недель назад, когда Бентли держал ее в объятиях и целовал.
– Бентли, ты помнишь Рождество? – слегка охрипшим голосом спросила она.
– Вполне возможно, Фредди, – чуть помедлив, ответил он. – Почему ты спрашиваешь?
– Я имею в виду, когда ты… поцеловал меня? В День рождественских подарков?
Он медленно и глубоко втянул в себя воздух.
– Гм-м, смутно.
– Мне очень понравилось, – призналась она. – И я подумала, не смог бы ты… сделать так же еще разок?
Он долго молчал, потом наконец ответил:
– Не очень удачная мысль, Фредди.
Но почему ты отказываешься? – заинтригованная его сопротивлением, продолжала она. – Мне показалось… ну, я подумала, что тебе это тоже немного понравилось.
– Конечно, понравилось.
– Так сделай это еще раз. Ну, пожалуйста, Бентли. Его сопротивления хватило ненадолго.
– Ох, пропади все пропадом, Фредди, – пробормотал он и, тихо застонав, наклонил голову и прикоснулся губами к ее губам.
«В дальнейшем, – подумал Бентли, – надо быть очень, очень осторожным, выбирая местечко, чтобы пописать».
Должно быть, это была его последняя отчетливая мысль перед тем, как прикоснуться губами к губам Фредди. Но несмотря на то что его мозг был слегка затуманен бренди, у него хватило ума поцеловать ее нежно. Он понимал, что она обижена и сейчас в смятении. Поддерживая ладонью ее затылок, он легонько провел губами по ее губам, и она, судорожно глотнув воздух, раскрыла губы. Фредди целовалась, как и положено неискушенной девственнице: она была не уверена в каждом своем движении, но страстно желала все познать и всему научиться. Она была прелестна. Он сказал себе, что от него требуется лишь заставить ее почувствовать себя желанной.
Вот тут-то и возникла проклятая проблема. Дело в том, что она и впрямь была желанной. И безумно красивой с кожей теплого медового оттенка и густыми черными волосами. Он впервые заметил это года три-четыре тому назад, и мысли, которые у него тогда появились, заставили его почувствовать себя похотливым кобелем. Именно поэтому он решил, что будет благоразумнее общаться с ней, как с сестрой. Он даже поддразнивал ее – из тех же соображений. Но разве так целуют свою сестру?
Бентли понимал, что пора остановиться, но, как и в большинстве своих греховных деяний, остановиться он уже не мог. Ему было слишком хорошо, чтобы прекратить начатое. Поэтому, запустив другую руку ей за спину, он осторожно прижал ее к себе, и его язык вторгся в ее рот. Фредди тихо охнула, и он понял, что все это и впрямь для нее ново. Но-вдруг она обвила руками его шею и сама прижалась к нему всем телом, демонстрируя неприкрытое женское желание. От такого приглашения он еще никогда в жизни не отказывался!
Потом, еще более усугубляя и без того опасную ситуацию, она начала отвечать на движения его языка, проникая в его рот и издавая при этом невероятно соблазнительные гортанные стоны. Уж лучше бы она не делала этого. Тогда он смог бы еще, пожалуй, собраться с духом и, оторвавшись от ее губ, уйти ко всем чертям наверх и лечь спать. В свою постель. Один.
Однако самодисциплина никогда не относилась к числу его добродетелей, и, когда ее поцелуй стал еще более страстным, он ухватился покрепче за ее затылок и отклонил ее голову таким образом, чтобы его взгляду открылся изгиб ее горла. Он поцеловал ее там, потом поцеловал ее высокий лоб и красивые брови, потом поцелуями проделал дорожку по щеке. Фредерика снова судорожно втянула воздух, в ответ на что Бентли, не отрываясь от ее губ, принялся исследовать руками ее тело, погладив ее талию и скользнув по позвоночнику вниз, к округлости бедер.
Он все целовал ее и целовал, пока в его голове не поплыл темный туман искушения. Фредди почему-то всегда умела заставить его страстно желать чего-то, хотя с жизненным опытом эта эмоция в нем почти умерла. Невероятно, но все дело было в ее невинности! В желании заполучить женщину, к которой еще не прикасался ни один мужчина. Но когда его рука подхватила ее под соблазнительную попку и покрепче прижала к своему телу, у него мелькнула мысль, что дело, возможно, обстоит хуже, чем он предполагал. Давненько с ним не случалось такого, чтобы он не мог оторвать глаз от девчонки.
Боже милосердный! Не может он сделать этого! Тем более ей. И Гасу. Каким бы грешником ни был Бентли, другом он был хорошим и преданным.
К его великому удивлению, Фредерика неожиданно оторвалась от его губ.
– Бентли, – прошептала она, – ты действительно считаешь меня красивой? И желанной? Ты хочешь меня?
Бентли в темноте уставился на нее.
– Ах, Фредди, неужели ты не чувствуешь? Еще немножко – и Раннок, возможно, пристрелил бы меня на дуэли.
Фредерика облизнула пересохшие губы.
– Идем со мной, – шепнула она торопливо. – Здесь нельзя оставаться. Кто-нибудь может нас увидеть.
Бентли подумал, что он подобен агнцу, которого ведут на заклание, и как-то странно усмехнулся при этом сравнении. Потом он взял ее за руку и позволил увести себя на несколько ступенек вниз, в тень следующей террасы. Когда Фредерика оглянулась и лунный свет озарил безупречные, слегка экзотические черты ее личика, Бентли уже ненавидел себя. Наверное, все дело в бровях, неожиданно решил он. Видит Бог, он всегда любил эти брови. Бентли почувствовал, что его самоконтроль медленно, но верно сдает позиции.