Ночь с убийцей
Шрифт:
— Жить хочешь? — Кивнул на спальню. — И чтобы выжил этот ребёнок? У тебя пятнадцать минут, чтобы собрать всё самое необходимое. Или едешь со мной, или все вы умрёте. Ясно? Те, кто явятся сюда примерно через час, не будут столь ласковы, как я.
Не ожидая ответа, глянул на часы и двинулся к бесчувственному телу. Стоит унести его отсюда, чтобы шавки Ингота не вырвали кишки и не скормили ему же. А женщина… Если пятнадцать минут ей будет недостаточно, чтобы принять решения, приму его я.
Я слишком люблю тебя, Тэкэра, чтобы позволить умереть.
Глава 5.
«Или вы все умрете», — звучал в голове хриплый голос азиата и подбрасывал меня в жутком трепете. Кожа покрывалась пупырышками, а тело сжималось от холода и страха.
Ожидать смерти страшнее, чем умирать.
Скованный мыслями, ты не можешь защититься, не можешь поверить, что это правда. Что… все это случилось с тобой. Здесь. Сейчас.
Бред же!
У нас мирный городок. Из преступников самый страшный — Боря-алкоголик и тот в больнице лежит с отравлением. Ну кто может навредить такой пустышке, как я? Кому я нужна? У меня за душой ни гроша, ни особняков, ни богатых родителей. Даже мужа, которого можно шантажировать, тоже нет. Только этот мудак, что теперь будто мертвая кукла волочится по полу, повелеваемый сильными мужскими руками. Злыми руками, способными убить.
Я бросила быстрый взгляд в спину ушедшему маньяку. Иначе я его назвать не могла, почему он называл меня «своей» не понимала. Точно сталкер еще со времен моей балетной карьеры. Да глупости какие-то!
У этого урода оружие. Не пистолет, не тесак, а нож. Необычный. Как дротик, только шире и толще.
От одного его вида в крупной руке я покрывалась холодным потом. А что почувствует тот, на кого острый клинок посмотрит? Я испытала это, когда тонкая сталь касалась шеи, угрожала порвать кожу.
Я складывала вещи, свои и малютки Дары, и не верила, что это происходит на самом деле. Казалось, еще секунда, и жуткий кошмар закончится, я проснусь в теплой постели, пойду варить кашу для дочки, и жизнь потечет, как и раньше — нудно, но надежно и без особых виражей и экстрима.
Я не щипала себя, не била по щекам, чтобы очнуться, а просто встала у кроватки и взяла плачущую дочь на руки. Она сонно потянулась, вцепилась в волосы до резкой боли и уткнулась лбом в мою грудь. Грудь, что едва прикрывалась разорванной рубашкой.
Тонкий запах молочной каши и полного памперса ни с чем не перепутать. Это не сон. Все что со мной случилось — не сон.
Я на миг опустила нос в темные кудри Дары и затряслась от переполняющих меня эмоций. Не буду плакать, вот не буду! Ни за что! Я выберусь, смогу выпутаться ради нее.
Ничего не случилось смертельного. Я жива. Могу идти, а значит, спасу дочь.
Стало горько. Только все наладилось, смогла вырваться из мерзких когтей изменника, и вот снова! Как это все пережить? Быть сильной я немыслимо устала.
Опустила малышку в кроватку, включила мобиль, он запиликал легкой детской музыкой со съехавшими нотами — батарейки сели, а новые купить я не успела.
Первое,
Пока дочь увлеклась крутящимися фигурками, я быстро сбрасывала из шкафа свои вещи. Все, что могло пригодиться: белье, носки, футболки, спортивные, свитер. На дно сумки положила паспорт, банковскую карточку и старый телефон. Прикрыла все это вещами и быстро осмотрела комнату.
У меня ничего особо и нет, мы не успели обжиться, а то, что осталось в прошлой квартире, уже давно использует другая женщина. Та, что разбила мою семью.
Между ног ныло от сладкой разрядки, вырванной во сне, потягивало мышцы от горячего неправильного наслаждения, а в голове пролетали мысли: одна за другой. Что я делаю? Зачем слушаю бандита? Он врет! Никто нас с дочкой не тронет? За что? Я ничего не сделала. Никого не обманывала, никого не сдавала властям. Даже Толю, урода, что ходил к шалавам, пока я на сохранении лежала, никогда не предавала. Верной была вопреки тому, что он издевался надо мной, унижал при друзьях, лишил танцев. Всего лишил, скотина редкостная.
За одно я была благодарна ему — за дочь.
И сейчас меня терзали сомнения и страхи.
Почему я должна уходить из своего дома? Бросать все. Ради чего?
Я машинально, будто повинуясь чужой невидимой воле, складывала в сумку детские ползунки, кофточки, полотенце, приготовила слинг. Взяла присыпку с комода, соску и бутылочку, бросила на всякий случай косметичку и несколько недорогих украшений. Я давно не кормлю сама, молоко пропало еще на втором месяце малышки — от нервов. Свидетельство дочки и ее любимую книжку «Мойдодыр» спрятала рядом с паспортом. Туда же положила старую затертую куклу-мотанку. Мама сказала, что меня с ней нашли в окошке для детей.
За спиной послышался скрип половицы. Я дернулась, плечи сковал ледяной ужас, но обернулась медленно, чтобы не испугать Дару. Дочка тоже затихла, будто что-то почувствовала. Тишина стояла угнетающая, жуткая, давящая, казалось, что сейчас бомбанет и разорвет нас на части.
Но никого не было. Словно по дому ходило привидение.
Меня внезапно осенило, накрыло жаждой жизни и плеснуло в кровь смелости.
Я сбегу!
Сбегу так далеко, что никто не найдет. Никакие призраки. Ни прошлые, ни будущие. Не позволю кому-то меня принуждать или подчиняться.
Повесила сумку на плечо, перевязалась слингом, схватила Дару на руки и осторожно выглянула в гостиную. Никого. Ни мужа, ни этого страшного человека с восточными чертами.
Неужели он убил Толю?
В сердце что-то кольнуло. Мне его жаль не как любимого, а как простого человека. Как прохожего. Потому я сейчас не буду о нем думать. Я себя и дочь спасаю, остальное меня не волнует.
К главному выходу не пошла, там слишком светло ночью — фонарь бьет прямо на дверь, потому побежала к кухне — там окно низко, выберусь.