Шрифт:
Глава 1. Тэкэра
— Попалась!
Горячая пахнущая металлом рука прижалась к моим губам. Я едва не задохнулась от затопившего грудь сладкого предвкушения с терпкой тонкой страха. Не открывая глаза, обняла того, кто прижался ко мне, руками и ногами, замычала, а он, сильный и мощный, опалил жарким дыханием лицо и прошептал:
— Моя драгоценная. Мое солнце и луна. Я найду тебя, не сомневайся.
В губы волной толкнулся его запах. Приятный. Сладко-табачный. С нотами крови, сухой травы и кардамона. Только от этого можно свихнуться и не прийти в себя.
И вот настал долгожданный миг. Я жаждала наказания за неведомый мне проступок, а мужчина едва сдерживался…
Меня сдёрнули с кровати, будто пушинку, я не выкручивалась и не пыталась вырваться. Я хотела быть в этих крепких руках, тонуть в объятиях, растворяться в ощущениях, до этого неведомых, но таких безупречно-острых. Будто я нахожусь на грани японского кинжала. Сверкающие страстью чувства, яркие и опасные, переполняли противоречивыми эмоциями и выкручивали нервы.
Мы кружились по темной комнате в диком танце, а затем застыли у стены и скрестились безумно-шальными взглядами. Без поцелуев, без раздеваний. Мы просто смотрели друг на друга и умирали. Захлебывались исступленным бесконечно тёмным влечением.
Черные глаза скользили по моей коже, а я ныряла в их глубину и хотела умолять, чтобы он прекратил мучения.
И продолжил их. В бесконечной степени.
— Возьми уже меня! — шептали губы.
— Сделай это так невыносимо жестко, как только ты умеешь, — отзывалось дрожью тело.
— Как только тебе позволяю! — кричали мои глаза.
Сердце бешено колотилось под ребрами, норовя проломить грудную клеть, волны жара затапливали живот теплой рекой удовольствия, внутри все сдавливало до приятной распирающей неги, желание и жажда почувствовать его мощь в себе буквально выдирали лёгкие, отчего приходилось шумно дышать, хватать губами воздух. И тянуться. Руками. Клетками. Порами. Всем естеством.
— Поцелуй меня… — умоляла я. Голос разлетался в ночи и исчезал в другой комнате тихим свистом и легким эхо. — Хочу тебя всего. А ты?
Ты. Ты. Ты-ы-ы…
Мужчина сверкнул белоснежной нитью зубов, в черных глазах вспыхнуло пламя. Неожиданно мир крутанулся, приподнялся, волосы черной сетью упали на лицо. Длинные пальцы пробрались между локонами и раздвинули их в стороны. Я пыталась увидеть очерченное во тьме лицо, но свет луны слепил глаза, а нежные ласки не прекращались, разогревали, доводили меня до тряски от нетерпения. Затмевали разум и желание узнать, кто же мой сладкий мучитель.
Будто я всегда знала и ждала его, но не помнила этого.
Мягкое прикосновение пальцев к губам, и я, как лепесток раскрывается солнцу, потянулась к нему, захватила ртом, скользнула языком по сухой коже.
Мужчина заурчал, убрал руку и сильно толкнул меня в стену. Это вызвало в теле взрыв атомной жажды.
Я бросилась вперед, как змея. Кусала его упругие и горячие губы, посасывала язык, сплетаясь с его, пробираясь глубоко, до его дыхания. Вытягивая из мужчины один за одним хриплые стоны, а он из меня тоскливые капризные писки. Требования. Здесь и сейчас. Поставить точку.
Ворваться вглубь и лишить меня этой жажды.
Неизвестный любовник не отлипал от моего рта несколько минут и делал это жадно и нестерпимо возбуждающе. У меня заныли дёсны, свело челюсти, саднило губы, внизу живота пылало так, будто на меня плеснули горячей воды, а мужчина ненасытно набрасывался и терзал, снова и снова, будто пытался выпить до дна.
Когда ощутила руку между ног, меня сотрясло от желания получить полное удовольствие, максимальное, грязное и необузданное. Хотелось орать матом, чтобы не медлил, чтобы трахнул, вонзаясь до основания, но он все тянул, тянул, тянул. Истязал лаской и неистовыми движениями по упругому бугорку, мучил хранящими в себе нежность и признательность прикосновениями. И убивал меня взглядом: раскрывающим всю суть этих отношений — одержимость.
Мужчина по-звериному зарычал, черные радужки налились еще большей тьмой, и запустил пальцы мне в лоно, слегка растягивая влажные стеночки. Я ахнула от неожиданности и лёгкой боли, ударилась затылком, но не упала. Сильные руки не позволили. Придержав спину, они настойчиво развели ноги, и я ощутила, как горячий орган толкнулся вперед, пробивая брешь в моей силе воли.
От наполненности я инстинктивно сжалась. Сцепила зубы. Как давно я этого хотела, как сильно этого ждала!
Мужчина положил ладонь на мою грудь. Лаская её, сжимал и болезненно выкручивал сосок, а другой рукой гладил меня внизу, будто связывал нас ладонью, связывал наши тела полотном страсти, то прижимая кончиками пальцев напряженный узелок, то вырисовывая извилистые линии по развилке, приоткрывая лепестки толчками пальца и снова удаляясь, заставляя меня выть от злости.
Он будто выжидал нужной вершины, потому что когда я готова была его загрызть за промедление, он максимально ввел два пальца в пылающее лоно и сильно прижал меня к стене.
Мое дыхание сбилось, кровь прилила к щекам. Не осознавая, что делаю, вцепилась в плечи мужчины и, раздирая кожу ногтями, выгнулась кошкой и содрогнулась всем телом.
Черноволосый довольно улыбнулся и, приподняв меня за ягодицы, частично погрузил головку. Ощущая, как огромный орган растягивает горячее лоно, я застонала, выгнулась. Какой он большой и крупный. Я немного свела ноги, чтобы ощутить мощь и силу сполна, почувствовать, как каждая клеточка тела раскрывается перед ним, требует полного погружения.
— О, — закрыв глаза, хрипло простонал мужчина, почти вбив меня в стену тяжелым весом. — Как узко, как приятно, но я слишком возбуждён для этих игр. Пусти же меня.
Развел мне шире ноги, закидывая себе на бедра, отчего я сжалилась и впустила его на всю длину.
Он медленно покачивал меня, нанизывая жестче, напористей, проникая глубже, добираясь до точек невозврата. Лёгкая боль от растягивания сменилась горячей цунами-волной, от которой перехватило дыхание, и перед глазами замерцали искры.
Я застонала в голос, не знаю, от наслаждения или ярости, что он ведет меня по краю пропасти… Всё смешалось в разрушающем потоке ненависти и удовольствия, растворилось в звуке бесстыдно влажных шлепков и хриплого дыхания на двоих.
Что со мной творилось в тот миг, не знаю, но я испытывала неведомое, запретное. Одновременно хотела сбежать и остаться. Невыносимо такое чувствовать! Я будто себе не принадлежала, будто кто-то вселился в мое тело и управлял, подавался навстречу мужчине, которого не могла разглядеть в темноте.