Спи, моя радость

Вам часто снятся сны? Мне нет. Только один месяц в году они жестоко меня изводят, заставляя ненавидеть предпраздничную кутерьму.

Вы хотите, чтобы сладкие сны исполнились? А я мечтаю, чтобы они скорее оставили меня в покое.

И как поверить в реальность, когда сны начинают сбываться?

Спи, моя радость

Эпиграфы к частям – отрывки из моих стихотворений.

Их можно почитать в сборнике «Мои миры». Ссылку можно найти в

––

Любите сильно и бескорыстно, и пусть ваши желания сбываются!

Д. Билык

––

Шаг вперёд, шаг назад. И снова

заплетать стоны в звуки ночи.

Выгнув спину, выкрикнуть в воздух

и услышать родное: «Хочешь?»

Звенят лампочки на ёлке, из окна золотой фонарь щедро поливает смуглую кожу янтарём и отражается в призрачных глазах блёстками-боке.

– Моя-а-а, – ласково шепчет гость, наклоняясь.

Я пытаюсь увидеть его облик, цвет волос, рост и фигуру, но в памяти отпечатываются только нежные прикосновения и сияние светлых радужек любимого. И голос: немного печальный, надёжно-властный и очень волнующий. Мой лучший мужчина. Мой мираж и мечта.

Куранты грохочут из соседней квартиры, слышатся поздравления «С Новым Годом!», а у нас играет Ханс Зиммер, раскрываясь в широкой палитре звуков. Но ещё шире наше сплетённое дыхание. Одно на двоих.

И страсть разрастается, будто веточки хмеля, усыпанные лохматыми цветами. И счастье цепляется за каждое движение навстречу, размеренный стук кровати о стену, вынужденные паузы, чтобы наполнить грудь воздухом и почувствовать крепкие мускулы ладонями.

Моё призрачное счастье.

Дрожь колко спешит по спине и влечёт меня за тёплыми пальцами, что безудержно изучают каждый изгиб моего тела. Вниз, вверх, в сторону. Ловко, необратимо, жестоко.

Я в его власти, но не знаю, кто он и почему пришёл. Отдаюсь всецело, потому что нет слаще шероховатых губ, нет жарче настойчивых рук и терпко-пряных поцелуев, вытягивающих из меня протяжные стоны.

Языки переплетаются в неистовом танце, тела изгибаются, покрываясь серебристыми бусинами пота. Жгучая, но приятная нега льётся по венам. Травит или излечивает, я не знаю, но готова пить без конца и края, наслаждаясь последними минутами этой сказки.

Кричу, когда волна экстаза простреливает позвоночник, и распахиваю глаза…

Каждый раз одно и то же.

Упираюсь мутным от слёз взглядом в стену и ищу в знакомых тенях по углам успокоение.

Стол, кровать, шкаф. Пустая безжизненная квартира для загнанной души. Пламя всё ещё бурлит в крови и колючками обжигает кожу, крутит нервы.

Ног не чувствую, но сладко-горькое послевкусие сна заставляет привстать. Не слышно голосов, на улице тихо-тихо завывает метелица, шурша ветками высокого тополя за окном. Хлопья мокрого снега залепляют стекло мокрой ватой и раскрашивают золотой свет фонаря в нежно-голубой.

Или это от слёз так искажается свет?

Плачу, потому что устала от бесконечных бессмысленных снов. Хочу просто жить. А они не дают. Каждый декабрь. И с каждым годом все тяжелее и тяжелее их ждать.

И отпускать.

Раз – и рывки мощнее, сильнее,

два – и помчится по крови пламя,

три – заплетаются вены хмелем,

а на четыре мы ввысь улетаем.

– Не ори на меня! – взрываюсь и с грохотом ставлю чашку на стол. Кофейные капли выплескиваются на руку. Мама испуганно смотрит на меня и поджимает губы. Добавляю, продолжая психовать: – Я не буду жить по твоему уставу, как ты не поймёшь?!

Она поднимает ладони и отходит к мойке.

– Ярина, останешься одна, – не предполагает, а ставит клеймо. – Это всего лишь сбор пар на вальс, не обременительная встреча. Не понравится, не будешь участвовать. Раньше ты так любила танцы, что сейчас случилось? Чего ты боишься?

– Я ничего не боюсь. – Слова тонут на дне пустой чашки, а вместе с ними и моё уважение к себе. – Просто не хочу. Сколько раз повторять?

– В двадцать четыре «не хочу»? – голос мамы набирает оборотов и свистит на верхних нотах, но плеск воды внезапно перекрывает звуки и дарит мне немного желанного покоя.

– Извини, я не буду говорить об этом! – встаю, переношу чашку к другому столу и направляюсь в коридор. – Мне пора на работу. Когда загляну, не знаю. На следующей неделе у меня сдача журнала, буду очень занята.

– Когда сможешь, – отвечает мама поникшим голосом и идет следом. Бросает передник на полку в коридоре.

За дверью меня ждёт пустой и холодный подъезд, как и моя жизнь. Спускаюсь по ступенькам в надежде, что морозный воздух вырвет из моей груди тяжесть. Знала бы мама, как она бьёт по больному, когда говорит о моём одиночестве. Но не скажу же я ей, что мой суженый приходит раз в год и мучает меня эротическими снами? Глупо.

– Хоть на праздники появишься? – летит мамин голос в спину и порождает во мне больной и немыслимый трепет.

После боя курантов мой призрачный суженый исчезнет до следующего декабря. Разве могу я предать его и не прийти в сон? Ненавижу и люблю его. Не представляю какой, а всё равно хочу до безумия.

Да, я давно сошла с ума, но пусть хоть родные об этом не знают.

– Мама, я же говорила, что с друзьями отмечаю. – Стараюсь улыбаться открыто, поправляю шарф и натягиваю перчатки. В подъезде пахнет сухой пылью и растаявшим снегом.