Спи, моя радость
Шрифт:
4
Стоны вновь кажутся не моими,
будто бы я провалилась в безвестность.
Я никогда по тебе не остыну,
и наша любовь, как слова из песни…
Двадцать восьмого декабря засыпаю под утро. Я не хочу этой встречи, но бренное тело отключается, когда серое молоко рассвета просачивается
Мой любимый призрак улыбается, а в глазах горят жадные огоньки.
– Ты задержалась, – говорит лукаво, с порывистым шёпотом, а я не могу уловить его тембр и запомнить голос. Он каждый раз другой: неведомый, незнакомый.
Стою посреди комнаты и жадно хватаю воздух. Мне рядом с ним всегда всего мало. Воздуха, тепла, света, страсти…
– Отпусти меня. Не мучай, – говорю, а сама вопреки словам тянусь к его щеке. Хочу рассмотреть знакомые черты, родинки, морщинки. Хоть что-то, за что можно зацепиться в реальной жизни. А вижу только глаза. Золотые, невозможно глубокие, с чёрными расширенными зрачками и отражением моего испуганного лица и копны алых волос. Сон размывает образ Призрака и уничтожает меня. Ещё два дня, и любимый снова растает на целый год.
И это меня огорчает и мучает больше, чем предательство друга. Чем увольнение и полный мрак в будущем.
– Ты сама меня держишь, – отсекает разговоры и оказывается ближе. Я слышу слабый запах чайного дерева. Невесомый, как и его облик.
– Скажи, кто ты?
Тысячу раз заданный вопрос остается без ответа. Тёплая рука приподнимает ночную сорочку и скользит по груди, сжимает, не спрашивая разрешения. Торможу его, перехватив пальцы.
– Имя скажи! Где тебя найти? Умоляю…
– Нет, это не поможет, – он усмехается и наклоняет голову. Волосы щекочут ключицу, но я не могу рассмотреть их цвет.
Призрак склоняется, гладит меня горячим дыханием, касается губами груди, обхватывает сосок, прикусывает до легкой боли и водит языком по кругу ареолы. Нежно мучает, а затем резко отталкивает меня на кровать.
– Прошу… – шепчу неистово. – Четвёртый год я, как в бреду. Или явись мне, или уходи. – Выгибаюсь от его ласк, хочу усилить прикосновения, чтобы запомнить их. Призрак прижимает меня сильней к постели и не позволяет раскрепоститься, владеет, будто не он в моем сне, а я в его.
– Всему своё время, – говорит и второй рукой немного раздвигает мои бедра. Водит пальцами по коже и шумно дышит. – Скажи, ты будешь меня ждать? – ласкает и смотрит. Будто прожигает насквозь. Мучает. Испепеляет.
– Не-е-ет, – не краснея вру. – Я не хочу тебя больше ждать. Ты не хочешь раскрыть себя, значит, я начну строить новую жизнь.
В пламени его радужек загорается ревность.
– С другом, который предал?
– Не твоё дело! Ты призрак, тебя вообще в моей жизни нет! – Пытаюсь оттолкнуться, но он сильнее напирает и проникает пальцами глубже, растягивая меня изнутри, заставляя вскрикнуть.
– Будешь ждать, сказал. Я не отпускаю тебя. И никогда не отпущу, потому что ты моя. Мой мираж.
– Бессовестный, – еле выговариваю, язык заплетается, а надломленный вожделением голос не хочет слушаться. В голове фейерверк от наката эмоций и страсти. Ловлю мерцание ёлочных гирлянд за крепкими плечами моего мучителя.
Я никогда не отмечаю Новый год, в моем доме тихо и пусто в последнюю ночь декабря, потому что этот праздник наполнен болью и тоской разлуки. Разлуки с тем, кого на самом деле не существует.
Когда темп его движений во мне ускоряется, я рычу сквозь зубы: – Ненавижу-у-у.
– Любишь… – властно припечатывает он и наклоняется к губам. Толкается языком в рот настойчиво, рождая трещины на моих защитных ограждениях. Шарит по телу горячими ладонями, распаляет так, что я не могу дышать и беспомощно тяну его на себя.
Призрак всегда приходит без одежды: но и цвет кожи не различим в иллюзии сна. Я представляю его себе смуглым, как крепкий кофе. Хочу до безумия: то ли прогнать, то ли сделать своим навсегда. Это безумие, и я уже давно неизлечимо больна.
– Можно я с тобой останусь? Во сне. Не хочу возвращаться во мрак реальности. Прошу тебя… Забери.
– Уверена, что ты спишь, когда со мной? Или, что бодрствуешь, когда просыпаешься? – отодвигает руку, разрешая мне секунду передохнуть, и забрасывает мои ноги себе на бедра.
Приятное тепло наполняет меня с мягким толчком. Жёсткие губы накрывают рот, не разрешая говорить. Да и я и не смогла бы: стон рвётся наружу, цепляется за его язык, переплетается с шумным дыханием. Его или моим. Не важно.
– Ты отравил меня, – жалобно шепчу, когда он отрывается, чтобы перевернуть. Дерзкий, сильный и мой. Хватаюсь за спинку кровати и принимаю его жар. Плачу от распирающей приятной боли, что заливает низ живота и ошпаривает поясницу, и наклоняюсь ниже, упираясь на локти. Сильные ладони оглаживают мои бедра и тянут рывком на себя.
– Только посмей… перечить мне, – толкаясь, рычит Призрак. – Только моя, поняла? Узнаю, – хрипит и вбивается в мой жар, – что спуталась с кем-то, убью обоих.
Хочу сказать «ещё как посмею», но оргазм настигает быстрее, чем я ожидала. Падаю и не могу удержаться. Хватаюсь за спинку кровати, а она пролетает сквозь пальцы…
Звон впивается в уши, и я понимаю, что проснулась.
Это хорошо. Я знаю, что буду делать дальше.
5
Оторви ты меня от души.
Я – заблудшее тленное марево.
Растворятся мысли в тиши,
моё сердце запустится заново.
Телефон зудит и кричит «I Believe» голосом Litesound, через секунду слетает со стола и замолкает.
Я тяжело приподнимаюсь, но падаю назад. Ноги сводит от колючих импульсов, что взрываются в животе яркими спазмами.
И как тут не поверить в существование моего Призрака, когда так приятно после его объятий? И так больно с ним расставаться.