Ночь Седьмой тьмы
Шрифт:
Между Ямайкой и Формигасом лежала еще одна, меньшая по размеру, банка. Банка Грэпплера. Она находилась ровно в пяти милях к юго-западу от нижнего края Формигасовой Банки. Линдстрем быстро снял размеры.
– Пять миль в длину, – сообщил он. – Две в ширину. Глубже, чем Формигас. Фатомов эдак четырнадцать. Восемьдесят футов. Где и глубже. Управимся за восемь часов. Что скажете?
Что тут было говорить? Они зашли уже достаточно далеко, почему бы не довести дело до конца? Они смогут вернуться в Порт-о-Пренс завтра к ночи.
На следующий день часы показывали 3:47 пополудни, когда
Рубен был уже в плавках. Он обсыпал себя тальком, и Анжелина помогла ему влезть в черный гидрокостюм из неопрена. Поверх него он натянул жилет, регулировавший плавучесть его тела, с регулятором второй ступени, «осьминогом», глубиномером, воздушным манометром и компасом. Линдстрем укрепил алюминиевый баллон в специальных лямках на жилете, пока Рубен подбирал груз и натягивал ласты.
– Ну как? Что-нибудь дельное? – спросил Рубен.
Линдстрем пожал плечами со скандинавской невозмутимостью.
– Может быть.
– Что-нибудь есть на гидролокаторе? Линдстрем подошел к прибору и пристально рассматривал его с полминуты. Все зависело от умения разобраться в том, что ты видишь. Наконец он поджал губы.
– Jasa.
– Он медленно вернулся к поручню. – Может быть, – сказал он. – Похоже на камни балласта, может. Дождись меня.
Рубен плюнул в маску, растер слюну по стеклу, обмакнул ее в воду и натянул на голову. Он нервничал. Сердце стучало чаще, чем следовало бы. Сделав над собой усилие, он заставил себя задержать дыхание. Его баллон был полон, но он не хотел зря расходовать воздух. Он взял в руки металлоискатель «Палс-6». Рядом с ним Анжелина закрепляла баллон на спине Линдстрема.
Пора. Рубен вступил на платформу для ныряльщиков, прикрепленную к корме «Фаншетты».Анжелина наклонилась вперед и поцеловала его в щеку.
– Удачи, – сказала она.
Он сунул загубник второй ступени в рот и сделал несколько пробных вдохов. Система работала нормально. Не сказав ни слова, он кувыркнулся спиной в поднявшуюся волну. Мир исчез. В жуткой тишине, в пении воды, он спускался в мир, где не было ни ветра, ни воздуха, ни голосов.
Он был один в безмолвной воде, среди зеленых теней, пронзаемых столбами света, в жидких руках, которые ласкали его сразу со всех сторон и тащили в глубину. Столбик пузырей соединял его с поверхностью, теряясь в вышине, как нитка жемчуга. Море было теплым и полным света. Его глубинометр показывал 50 футов, а он еще не достиг дна. Яркие глаза рыб таращились на него, нелюбопытные и тупые. Где-то над ним с громким всплеском обрушился в море Линдстрем. Свет, скользя, опускался с поверхности, вибрирующий, странным образом усиленный. Повсюду вокруг себя Рубену мерещились торопливые, испуганные тени тонущих людей.
Совершенно внезапно он оказался плывущим меж высоких, волнующихся стеблей, плетей моря, полных из ниоткуда появлявшихся и стремительно исчезавших рыбок. Морское дно здесь было кочковатым и неровным, поднимаясь и опускаясь без всякой видимой причины. Преодолев неожиданный подъем, он увидел, что дно вдруг разгладилось. По нему, как порвавшиеся бусы, рассыпались сотни и сотни маленьких сферических предметов. Линдстрем был прав, они нашли
Они поплыли дальше. Секунд через тридцать Линдстрем сделал второе открытие. Наверное, именно это и заставило встрепенуться стрелку магнитометра – огромное сплетение ржавых цепей, едва различимых поначалу. Ничто не казалось реальным или неизменным в иссохшем подводном свете.
Цепи спаялись в одну плотную массу, вернее, в несколько разрозненных масс. Некоторые участки, однако, были вытянуты больше других, и их ржавые звенья ни с чем нельзя было спутать. Они оканчивались оковами – ручные и ножные кандалы работоргового судна. В одном кольце, по какой-то жуткой случайности, все еще торчало то, что можно было принять за кости человеческой руки и кисти.
Следующие двадцать минут они плавали взад и вперед над морским дном, пересекая пути друг друга, используя подводные металлоискатели, отыскивая что-нибудь, любой предмет, который позволил бы установить название судна. Рубен нашел астролябию и нечто, что вполне могло бы быть ночным горшком, Линдстрем подобрал длинный ржавый штык. Были еще какие-то куски металла, которые придется сначала основательно поскрести и почистить, прежде чем можно будет попробовать угадать их назначение. Все находки они складывали в мешки, привязанные у пояса.
У Рубена уже кончался воздух, когда он заметил это. Поначалу он даже не был уверен в том, что ему попалось, знал только, что это что-то металлическое и большое. С помощью Линдстрема ему удалось раскачать и освободить его из осадочных пород, откалывая кусочки известняка своим ножом. Рубен решил поднять его на катер, чтобы рассмотреть получше. Он потянул ручку клапана на жилете, тот в считанные секунды наполнился воздухом, сообщив ему дополнительную подъемную силу. Крепко ухватившись за свою находку, он начал подниматься с ней сквозь лучи струящегося света. Предмет оттягивал руку, как бы не желая возвращаться на поверхность.
Почти неузнаваемый под толстым слоем раковин и кораллов, на палубе катера лежал узкий ствол маленькой корабельной пушки. Следуя указаниям Линдстрема, Анжелина принялась за работу, осторожно убирая обизвестковавшуюся породу, в которую он был заключен. Прошло больше часа, прежде чем что-то можно было разобрать, но, когда это случилось, это стоило того. Отливая пушку, оружейник изобразил вокруг запального отверстия герб, а под ним поставил два названия и дату: "Галлифакс.Ливерпуль, 1751".
58
– Кто дал чертову коту молока? – Линдстрем вошел в каюту, кипя от негодования. – Этот кот гадит повсюду. Ужас какой-то.
Анжелина прижала руку ко рту и закатила, глаза. Она призналась, что все это время пыталась наладить отношения с Сэмом, задобрить его. Кот ненавидел в этой жизни три вещи: детей, женщин и полицейских в форме. Он кидал на Анжелину грязные взгляды с того самого момента, как они отошли от причала. В маленьком камбузе она нашла банку сухого молока и развела ему в блюдце. Уж конечно, рассудила она, от порошкового молока никакой беды не будет. Ошибка.