Ночь Солнца

Панов Вадим Юрьевич

Через несколько секунд тяжелораненая девушка оказалась в приёмной Эрлийской обители.

Япония, Окинава

Самолёт вздрогнул, касаясь колёсами взлётно-посадочной полосы, и в салоне раздались редкие аплодисменты. Широкоплечий мужчина с короткими рыжими волосами оглядел тех, на чьих лицах было написано несказанное облегчение от того, что они снова на земле, и презрительно хмыкнул.

«Рано радуетесь. Касание земли – это ещё не гарантия того, что катастрофы не будет».

Впрочем, с этой машиной и именно сегодня ничего не случится:

вероятности полёта были тщательно просчитаны, и если бы существовал риск, он не поднялся бы на борт.

За стеклом иллюминатора промелькнуло здание аэропорта, и рыцарь в одно движение поднялся с кресла, взяв в руки сумку, которая всю дорогу стояла у него в ногах. Позади так же легко и быстро встали ещё четверо челов, однако рыжий не стал оборачиваться и тем показывать, что они вместе: их пути разошлись с того момента, как был пройден таможенный контроль.

Самолёт остановился, бортпроводники замерли в ожидании подачи трапа, и мужчина прошёл к самому выходу, чтобы первым выйти из салона. За ним выстроилась очередь из молодых парочек, нескольких особо инициативных старушек, трёх японцев в одинаковых деловых костюмах, а четверо челов с американскими паспортами остались около своих мест. Рыжий бегло просканировал пространство вокруг – предосторожность не помешает, – удостоверился, что опасности по-прежнему нет, и включил телефон.

Ему категорически не нравилось то, что вся группа летела вместе с ним. После такого задания полагалось рассредоточиться, оказаться как можно дальше друг от друга, но ближайший доступный рейс за пределы России был только один, а оставлять команду в зале ожидания или в Хабаровске рыцарь не желал: зелёные вскоре узнают о гибели группы археологов, начнут поиски, и нет никакого смысла облегчать им задачу. Разумеется, зелёные отыщут исполнителей – в фургоне наверняка остались генетические образцы, – однако вояки не смогут рассказать ничего интересного. Что они знают? Только полученные инструкции и его ненастоящее имя.

Зелёным придется здорово постараться, чтобы добраться до него, но времени им хватит только на это, и добраться до Мессии они не успеют.

Не смогут помешать Хэттару изменить мир…

Цитадель, штаб-квартира Великого Дома Навь Москва, Ленинградский проспект

Мало кто из обычных москвичей знал, что внушительное «сталинское» здание на развилке Волоколамского и Ленинградского шоссе принадлежит нелюдям. Челы проходили или проезжали мимо, кидали на строение заинтересованные или мимолётные взгляды, но для них дом из светлого камня был хоть и выделяющимся, но заурядным: «бывший военный институт», «нынешний военный институт», «на офисы, небось, распилили» – так думали прохожие. А если кто пытался проникнуть внутрь: продать что-нибудь или из любопытства, то молчаливые охранники вежливо, но непреклонно просили их проходить мимо. А если требовалось – демонстрировали такие документы, что один ушлый инспектор пожарной охраны, вздумавший прорваться внутрь нахрапом, долго-долго потом умолял никому и никуда не сообщать о его попытке и вообще забыть о его существовании. И даже предлагал деньги.

К просьбе отнеслись с пониманием.

От денег отказались.

Что же касается жителей Тайного Города, то среди них желающих проникнуть в это здание не находилось вот уже четыреста пятьдесят четыре года, с тех самых пор, как под стенами Цитадели полегла половина гвардии великого магистра. Разумеется, рано

или поздно новые смельчаки обязательно отыщутся, разумеется, владеющие Цитаделью навы продолжат оберегать свое логово с маниакальной тщательностью, и следующие желающие, скорее всего, повторят судьбу незадачливых рыцарей, но пока это не было важно.

– Выглядишь расстроенным.

– Устал немного.

– Богемная жизнь до добра не доводит.

– Чего не сделаешь ради Великого Дома, – хмыкнул Нега.

Он считал «богемой» Нааргу, но с пониманием относился к тому, что остальные навы относились к нему самому так же, как он – к художнику. Для них он тоже был «слегка не от мира сего».

Нормально, у всех бывает, через пару-тройку столетий пройдёт.

– Не жалеешь ты себя.

– Я ведь сказал…

– Да, да, помню: «Чего не сделаешь ради Великого Дома». Давно собираюсь увековечить сей лозунг на золотой табличке, да всё руки не доходят.

– Золота жалко?

– В моем кабинете часто бывают шасы: боюсь, утащат.

– Могу продать тебе формулу суперклея.

– Которую разработали шасы?

– Ага.

– Значит, они знают формулу суперрастворителя. Возможно – секретную.

Навы негромко посмеялись.

Официально считалось, что всеми вопросами безопасности в Великом Доме Навь ведает Сантьяга, комиссар Тёмного Двора, и так, собственно, оно и было. В мирное время прижимистые навы отряжали своему главному боевому магу минимум помощников, но тот справлялся.

Комиссар курировал все вопросы, но наибольшее внимание уделял проблемам Тайного Города, вечному противостоянию с заклятыми соседями – Великими Домами Чудь и Людь, поэтому многие дела, на первый взгляд относящиеся к разряду второстепенных, сваливал на исполнительного Ортегу, считавшегося то ли клоном Сантьяги, то ли его тенью. Ортега не жаловался и давно привык принимать на себя первую волну желающих записаться на приём к всесильному комиссару. И даже научился не сильно раздражаться по этому поводу, частенько объединяя полезное с приятным. К примеру, до прихода Неги Ортега развлекался «оцифровыванием» старинных документов: фотографировал исписанный старонавскими иероглифами лист, после чего прогонял его через автоматический переводчик с китайского и бодро ржал над получившейся белибердой.

– Знаешь, как перевели они фразу: «Мерцающий клинок пронзил туманную горку звёздных теней»?

– Это ведь поэма «Тьма шелестящей листвы», – удивился Нега. Он считался неплохим знатоком литературы имперского периода.

– Ага.

– Памятник нашего искусства.

– Ага, – снова подтвердил Ортега.

– И ты над ним издеваешься?

– Какой же ты стал нудный, чтоб тебя Спящий наизнанку вывернул, – вздохнул помощник комиссара. После чего демонстративно захлопнул старинный том, сложил перед собой руки и поинтересовался: – С чем пожаловал, богема? Мне кажется или ты должен сейчас находиться в Токио?

Помощников у Сантьяги было мало, но его задачу существенно упрощал тот простой факт, что каждый живой нав, чем бы он ни занимался, считался находящимся на службе Великому Дому, и потому весёлый импресарио, тонкий ценитель красоты и знаток искусства Нега являлся одним из агентов комиссара, собирающим информацию и выполняющим задания за пределами Тайного Города.

– Я был в Токио, – подтвердил он.

– Не понравилось?

– Перестань паясничать.

На убитых археологов Неге было плевать, однако к Мире он относился особенно, и ему показалась неуместной весёлость Ортеги.