Ночь страсти
Шрифт:
— Не могу поверить, что вы заставили меня оставить там мою туфлю, — дразнящее заявила она, покачивая ногой, одетой только в чулок.
— Меньше осталось снимать, — сказал он, расшнуровывая оставшуюся туфельку и бросая ее через плечо. Она с шумом упала, но при слабом свете Джорджи не могла разобрать куда. Не сводя с нее глаз, он снял подвязки, затем один за другим скатал ее чулки, которые пополнили груду их одежды.
Пальцы Колина путешествовали вверх по ее ногам. Хотя ее первой реакцией было сомкнуть
К тому же ее самое интимное место стало горячим и влажным и ныло от желания испытать его прикосновение и почувствовать его ласки.
А когда он опустил голову и его губы повторили жаркий путь его пальцев, ее рот приоткрылся, и она произнесла изумленное «О». Столь же ласково он раздвинул ее плоть. Она затрепетала, приподнимаясь в тревоге от необычного ощущения.
— Тебе понравится, Джорджи, — пробормотал он. — Можешь мне поверить.
Ее бедра закачались в собственном ритме, который, казалось, признало все ее тело. Так же как она знала, что Колин собирается заняться с ней любовью, она понимала, что это должно доставить ей огромное удовольствие.
Его язык дразнил и уговаривал ее, рождая в ее теле волны наслаждения. Его пальцы еще шире раздвинули ее бедра, и на этот раз она без колебания приняла его действия.
Джорджи хотела, чтобы его поцелуи продолжили раздувать огонь, который он зажег в ней, и надеялась: он знает, как погасить его.
Вновь и вновь его язык касался ее в самых разных местах, и с каждым движением ее бедра поднимались и опускались ему навстречу.
Неожиданно лихорадочное напряжение в ее теле превратилось во что-то прежде неведомое.
— О, пожалуйста, — сумела прошептать она. И повторила про себя: «Пожалуйста, пусть это никогда не кончится!»
Но она понимала, что это неизбежно случится, поскольку ее тело становилось все напряженнее и напряженнее. Сердце бешено билось, а дыхание… она едва могла перевести дух, судорожно пытаясь глотнуть ВОЗДУХА, он продолжал настаивать — неумолимо и неослабно. Продолжал целовать ее, даже когда его палец скользнул внутрь ее. Это только усилило для Джорджи непреодолимую потребность в его прикосновениях.
— Как ты? — прошептал он.
— Я пропала, — так же тихо ответила она. — Окончательно пропала.
— Да, Джорджи, и я тоже. — Колин улыбнулся, когда ее бедра закачались, ища то жаркое удовольствие, которого она неожиданно лишилась. — Позволь мне помочь тебе.
Теперь его язык ласкал ее нежно и нарочито медленно. Он дразнил ее чувства и вновь привел ее к той же опасной и незащищенной от ветров пропасти. На этот раз Джорджи куда-то летела с опасной головокружительной скоростью, что он, похоже, предчувствовал.
Она должна остановить его, должна сделать это прежде, чем упадет.
Упадет в темноту, впадет в забвение.
Ее пальцы переплелись с его волосами, поглаживая его шею, крепко прижимая его к себе, так как она искала что-то прочное, к чему можно прислониться, — она нуждалась в том, чтобы кто-то поймал ее, когда она будет падать с этой быстро-быстро распрямляющейся спирали. Затем ее мир взорвался, омываемый удовольствием волна за волной.
— О, пожалуйста, да-да, — задыхаясь, проговорила она. И когда Джорджи с головой бросилась в блаженство неуправляемой страсти, он поймал ее.
Впрочем, она ничего другого и не ожидала.
Колин наблюдал, как она ощутила свое освобождение, заметил удивленную и недовольную гримасу, трепет ресниц, говорящий о ее полной капитуляции.
Он продолжал целовать Джорджи, преодолевая вместе с ней ее нетерпение и импульсивность, пока она не ощутила, что задыхается от отсутствия воздуха.
— О, помоги мне! — взмолилась она. — Я лечу в пропасть.
Он обнял ее, целуя в губы, шепча ободряющие слова ей на ушко, гладя ее все еще трепещущее и покорное тело.
Наконец она ослабела и припала к нему, положив голову ему на грудь.
А он почувствовал то, чего не испытывал ни с одной женщиной, — она доверилась ему. Джорджи доверилась ему полностью и безоговорочно.
«Но ведь она не должна была, не могла так чувствовать», — билось у него в мозгу. Вместо того чтобы ощутить колющий страх в сердце, он испытал безграничное умиротворение.
Она доверилась ему.
Не обращая внимания на свою бушующую физическую потребность, он прижал ее к себе, как ребенка, и произнес:
— Я отвезу тебя домой. Пока он не потерял голову.
«Кому нужны слова?» — припомнил он.
Определенно не Джорджи. Да и не ему тоже.
Слова помешают, а он хотя бы однажды в жизни хотел жить чувствами. Просто чувствовать. А Джорджи была такой осязаемой, готовой разделить его ощущения, такой совершенной.
— Это было изумительно, — прошептала она. Она рассеянно пробежала пальцами по его груди. Ее руки и ноги словно налились свинцовой тяжестью. — Я не знала, что такое возможно. Не думала, что так бывает.
— Что ж, тогда я рад, что дал тебе что-то, что ты запомнишь.
— Сомневаюсь, что смогу забыть это, — сказала она с такой страстью, что он засмеялся. — Что здесь смешного? — Она приподнялась и посмотрела ему прямо в глаза. Ее неумолимая честность требовала прямого ответа.
— Здесь нет ничего смешного, — сказал он, коснувшись пальцем кончика ее носа. — Просто это ты.
На ее губах появилась лукавая улыбка. Она еще ближе приникла к нему, ее голые ноги прижались к его коленям, руки обвили его торс.