Ночь сурка
Шрифт:
Федор молчал.
– Я знаю, о чем ты думаешь, Федя. Сын-бездельник, самое большое разочарование в моей жизни. Письма не он. Ленив слишком, неспособен замышлять… то есть, я так думаю… вернее, мне хочется так думать. Успокаиваю себя, что не пьет, не наркоманит, не играет – спасибо и на том. Просто ни хрена не делает. Его новая девушка, Наталья… повезло охламону. Хороша. И характер под стать – мягка, услужлива… Йогой занимается. Если она его не бросит, я за него спокоен. Она не даст пустить по ветру папино наследство, на жизнь им хватит.
– Наслышан, – сказал Федор. – На веранде занимается.
– Уже
– Иван Денисенко. А Миша?
– Мишка? Молодое дарование! Характер сложный, мизантроп, но талантлив. Этому незачем. Наоборот, без меня он многое теряет.
– А ваш адвокат?
– Артур вообще человек со стороны. Занимается бумагами. Нудный, но толковый. Случайный человек.
– Вы давно знакомы?
– С полгода. Познакомились на выставке современной скульптуры, там выставлялись две мои работы. Он подошел и выразил восхищение. Разговорились, то, се. Я хочу купить недвижимость, приличный дом, давно присматриваю… Марго совсем замучила, ну и спросил. Он дал пару дельных советов, оставил карточку, сказал, почтет за честь. Я перезвонил ему через пару месяцев уже по другому вопросу, он обрадовался. Так завязались отношения. У меня был свой юрист, толковый парень, к сожалению, эмигрировал. Это все.
– Как по-вашему, что могло случиться с Андреем Сотником?
– Если это не случайность, то сам понимаешь. Что угодно. Оттащили подальше и зарыли в снегу. А если случайность, то где он? Что ты собираешься делать? Хочешь поговорить с ними?
– Да. Кроме того… Леонард Константинович, как на духу: вы мне все сказали?
– Почему ты спрашиваешь?
– Нутром чую, как говорит один мой знакомый сантехник. Откуда текет, говорит, не знаю, но нутром чую, что оттудова. Я тоже нутром чую, что есть что-то еще… недоговоренное. И адвокат на месте. Он здесь неуместен так же, как и телохранитель. Чувствуется умысел. Все остальные свои, а эти чужаки. Собираетесь переписать завещание?
Рубан, усмехаясь, смотрит на гостя.
– Ты прав, Федя. Есть еще кое-что. Скажу.
Внезапно внимание их было привлечено Норой, которая захрипела и забилась, повалившись на бок.
– Нора! – Рубан бросился к собаке. Нора кашляла и задыхалась, в раскрытой пасти пузырилась белая пена.
– Федя, Пашу, быстрее! Нора, девочка!
Федор выскочил из кабинета…
Глава 6
Гостья. Прогулка к месту аварии
…Оледенел ключ влаги животворной,
Застыл родник текучего огня.
О, не ищи под саваном меня!
Она поставила лыжи стоймя, оперла на перила крыльца. Ступеньки затрещали под ее тяжелыми шагами. Не постучавшись, рванула ручку двери и вошла. Протопала через прихожую и коридор в гостиную, встала на пороге. Обвела их пронзительным взглядом черных глаз, остановилась на каждом, словно вбирала в себя, и произнесла низким сильным голосом:
– Где собака?
Она не поздоровалась.
– О господи! – прошептала Зоя, вытаращив глаза.
Остальные также оторопело уставились
– Добрый день, Саломея Филипповна, – сказала Марго. – Наша соседка, господа. Прошу любить и жаловать. Идемте, я вас провожу.
Она поднялась, и они вышли.
– Ну и типаж! – восторженно выдохнул Иван. – Местная достопримечательность, наслышан!
– Местная ведьма, – сказала Елена. – По профессии ветеринар, лечит травами и грибами, варит зелья. И людей и скотину.
– Ведьма? Настоящая? – спросила Стелла, вздернув бровки.
– Ты же ее видела! По-твоему, ненастоящая? Говорят, летает на метле. Мэтр называет ее Таимба.
– Потрясающая женщина! – не мог успокоиться Иван. – Личность! Реликт!
– Что такое Таимба? – спросил Артур.
– Кто. Женщина, которая прилетела с тунгусским метеоритом, – сказал Федор. – Громадная, черная, разговаривала на неизвестном языке и лечила местных. Еще молилась красной звезде – Марсу. Звали Таимба… легенда такая.
– Значит, это был не метеорит, а корабль?
– Как версия. Рассказ о ней написал, если мне не изменяет память, писатель-фантаст Казанцев.
– Пойду посмотрю, – сказала Наташа-Барби, поднимаясь.
– Я тоже! – вскочил Иван.
– Может, заявимся всем кагалом? – съязвила Елена. – Сядь! Лучше устрой засаду за сараем. Она выйдет, а ты ей – фотосессию.
– А ведь идея! – обрадовался Иван, вскочил и побежал из гостиной.
– А что с собакой? – спросила Стелла.
– Отравилась чем-то, – сказал Федор.
– Чем тут можно отравиться?
– Отравили! – сказала Зоя. – Сначала журналист, теперь собака.
– Что ты мелешь! – с раздражением сказал Миша. – Сожрала что-нибудь… дохлую ворону. Может, разгрызла сигару.
– Или выкурила! – фыркнула Зоя. – Как же, как же! А журналист тоже накурился, перевернулся и… ага. И вообще надоело, хочу домой.
– Никто не держит, – уронила Елена.
– Миша! Я хочу домой, слышишь?
– Дороги завалило, черта с два выберешься. – Судя по тону, он тоже был непрочь убраться отсюда подальше.
…Они сгрудились у окна гостиной, смотрели, как Таимба надевает лыжи, отбрасывает назад черную гриву и, помогая себе мощными взмахами лыжных палок, стремительно скользит со двора. Тут же суетился Иван с камерой. В одном свитере, с шарфом вокруг шеи, не чувствуя холода, с выражением полнейшего восторга на красной физиономии.
– Иван… ну вообще… поехал! – сказала Зоя. – Жуткая личность… Как в этом музее… в Лондоне, как его? Я была, жуть! Аж мороз по коже.
– Мадам Тюссо, – подсказала Елена.
– Ага! Вот где жуть! Не передать! Отрубленные головы… как настоящие! Ее бы туда.
– А что с собачкой? – спросила Стелла.
Ее вопрос остался без ответа. Все были заняты необычной гостьей и Иваном.
Иван распахнул дверь и с порога завопил:
– Бомба! Это же… черт знает что такое! Она так на меня посмотрела… пещерная женщина! Душа в пятки! Ведьма!