Ночь Томаса
Шрифт:
— Утгарду Ролфу.
— Это такой человек, сэр?
— Ты его вспомнишь. Ходячая гора с крошечной бородкой под нижней губой.
— Ах да. Гигант. Отменно разбирается в гавайских рубашках. Хотя я не помню, что говорил ему о цунами. Должно быть, еще не пришел в себя после того удара по голове.
— Утгард положил руку тебе на плечо… и увидел то же самое, что я несколькими минутами раньше, когда коснулся твоей руки. Он мне все это описал.
— Да, сэр. Он и вы. Такое уже произошло дважды. Этот сон я видел, когда лежал
— Расскажи мне о своем сне.
— Рассказывать особенно нечего, сэр. Вы все видели. Красное небо, море, полное света, песок такой яркий, очень пугающий.
Зрачки чифа расширились, словно он намеревался погасить свет и охотиться на меня, как змей — на мышь.
— Очень пугающий, — повторил я.
— И что, по-твоему, он означает?
— Означает? Сон, сэр? Я никогда не видел сон, который что-нибудь означает. Такое бывает только в старых фильмах с цыганками.
Наконец он отвел от меня взгляд. Так долго смотрел на третий стул в углу, что и я повернулся в ту сторону.
Там сидел мистер Синатра. Не знаю, как давно он сюда пришел. Ткнул в меня пальцем, как бы говоря: «Хорошо выглядишь, парень».
Хосс Шэкетт не видел Председателя. Он смотрел в пустоту, возможно рисуя в своем воображении увиденный мною разгром.
Потом чиф принялся разглядывать ухоженные ногти, словно хотел убедиться, что под ними не осталось запекшейся крови человека, которого он допрашивал передо мной.
Посмотрел на дверь, как я предположил, вспоминая, насколько эффективно она заглушала крики тех, кто побывал в этой комнате до меня.
А когда взгляд его сместился к низкому потолку, Хосс Шэкетт улыбнулся. И такая у него была улыбка, что, подними он в этот момент голову к чистому небу, птицы умирали бы в полете.
Наконец его заинтересовала металлическая поверхность стола. Он даже чуть наклонился вперед, чтобы получше рассмотреть свое замутненное изображение. За долгие годы полировка заметно потускнела, залапанная тысячами потных рук.
Отражение совершенно не напоминало его лица: какой-то калейдоскоп темных и светлых пятен.
Его, однако, это устраивало, более того, нравилось, потому что он вновь улыбнулся.
Блуждающий взгляд чифа Хосса сводил меня с ума, и я бы предпочел, чтобы он посмотрел на меня.
Мое желание услышали. Наши взгляды встретились.
— Сынок, что ты на это скажешь… почему бы нам не стать друзьями?
— Буду счастлив, сэр.
Глава 26
Изменениям, произошедшим с чифом Хоссом Шэкеттом, могли бы позавидовать и разумные инопланетные машины из основанного на игрушках фильма «Трансформеры», которые из заурядного «Доджа» могли превратиться в гигантского робота, массой в сотню раз превосходящего исходный автомобиль.
Я не хочу сказать, что чиф внезапно заполнил
Злобная ухмылка уступила место улыбке доброго дедушки из любого телевизионного рекламного ролика, в котором задействованы маленькие дети, играющие со щенками.
Подчелюстные мышцы расслабились. Как и все тело. Словно хамелеон перебрался с серого камня на розу, вот порозовела и его кожа.
Что удивительно, изменилась даже змеиная зелень глаз, теперь на меня смотрели ирландские глаза, счастливые и лучащиеся. И улыбались уже не только губы, но и глаза, и все лицо, каждая морщинка, каждая ямочка демонстрировала доброжелательность.
Прежний Хосс Шэкетт никогда не стал бы начальником полиции Магик-Бич, поскольку это была выборная должность. Я видел перед собой другого Хосса Шэкетта — политика.
И очень огорчился, что в этом году проведение выборов не предполагалось, потому что хотел, чтобы прямо из камеры он отправился агитировать избирателей, расклеивать плакаты, рассказывать о проделанной работе, помогать рисовать свой портрет на стене четырехэтажного дома.
Мистер Синатра подошел к столу, чтобы поближе рассмотреть чифа. Повернулся ко мне, изумленно покачал головой, направился в свой угол.
— Сынок, чего ты хочешь? — Чиф сидел на стуле такой расслабленный, что я даже испугался, как бы он не сполз на пол.
— Хочу, сэр?
— От жизни. Чего ты хочешь от жизни?
— Сэр, я не уверен, что могу правильно ответить на этот вопрос в настоящее время, потому что не знаю, кто я.
— Давай предположим, что амнезии у тебя нет.
— Но она есть, сэр. Я смотрю в зеркало и не узнаю лицо, которое в нем вижу.
— Это твое лицо, — заверил он меня.
— Я смотрю в зеркало и вижу этого актера, Мэтта Деймона.
— Ты совершенно не похож на Мэтта Деймона.
— Тогда почему я вижу его в зеркале?
— Позволь высказать предположение.
— Буду вам очень признателен, сэр.
— Ты видел фильмы, где у него была амнезия.
— Мэтт Деймон играл в фильмах, где у него была амнезия?
— Разумеется, вспомнить их ты не можешь.
— Все ушло, — согласился я. — Все.
— «Идентификация Борна». Это один из них.
Я задумался.
— Нет. Ничего.
— Сынок, ты действительно такой забавный.
— Мне хотелось бы думать, что так оно и сеть. Но велика вероятность и другого варианта. После того как я узнаю, кто я такой, может выясниться, что я напрочь лишен чувства юмора.