Ночь в больнице
Шрифт:
– Что вам от меня нужно? В чём дело? – повторял Круцке, не спуская глаз с Евы. – Я только инженер, немец кий учёный.
Никто ему не отвечал. Они побежали через редкий перелесок, за которым начинались поля и луга, тянувшиеся километра на два до большого леса. Бежали пригнувшись, подталкивая Круцке. Они были видны как на ладони. Как назло, окружающая местность была ровной, без каких-либо возвышенностей.
Со стороны шоссе всё отчётливее слышались крики немцев, потом затрещали автоматы. Огонь не достигал партизан, фашисты стреляли вслепую, для устрашения.
Над лесом взвилась красная ракета, и через несколько секунд – белая, выпущенная с левой стороны, почти над их головами. И тогда они заметили цепь немецких солдат. Немцы двигались по полю со стороны Божентова, отсекая от леса партизан, которых они хорошо видели. Затрещали автоматы, затарахтел ручной пулемёт. Партизаны бросились на землю, прижались к траве.
– Барсук и Ева, бегите со швабом к лесу! – крикнул Лис. – Мы постараемся задержать их!
Стрельба усилилась, пули ложились всё плотнее и ближе. Немцы также залегли. Они держали партизан под непрерывным огнём, не позволяя им даже поднять головы.
Парни из отряда Лиса стреляли всё реже, берегли патроны. Над лугом ежеминутно взвивались ввысь ракеты и медленно гасли, опускаясь на землю.
Было около шести часов.
3
Ровно в шесть вечера Клос покинул казино. Он однако решил не торопиться, выждать ещё час. Не хотел показываться там дважды… Он подумал, что нужно бы сменить конспиративную квартиру, лучше всего использовать для этого какую-нибудь небольшую лавку, кому какое дело, куда немецкому офицеру вздумается зайти по дороге.
Клос жил на первом этаже довольно приличного домика, который занимали исключительно немцы. Его сосед, капитан Эцкель, уехал в отпуск, и Клос был доволен, что наконец-то он побудет один в спокойной обстановке. Эцкель всегда возвращался со службы поздно, скучал, добивался дружбы с Клосом, предлагал распить бутылку коньяка и поиграть в шахматы, рассказывал о своей дочери, состоящей в союзе гитлеровской молодёжи.
Клос прилёг на кровать, не сняв кителя. Нетерпеливо посматривал на часы. Пятнадцать минут седьмого, половина седьмого… Своего ординарца Курта Клос отпустил до восьми вечера.
Курт проявлял трогательную заботу о своём офицере. Иногда Клосу казалось, что он о чем-то догадывается. Можно было заменить Курта каким-нибудь другим солдатом, не умеющим говорить по-польски. Однако ему жаль было этого скромного парня, к которому он уже привык и которому доверял.
Клос вышел из дома в начале восьмого. Смеркалось. Приближался комендантский час. Мимо Клоса прошёл жандармский патруль. Улица была безлюдна, только одинокая фигура маячила на тротуаре, но через несколько минут и она исчезла за углом дома.
Клос вышел на Бенедиктинскую, осмотрелся, но ничего подозрительного не заметил. Вошёл со двора в подъезд небольшого каменного домика. На лестничной клетке было темно, скрипели деревянные ступеньки. Клос подошёл к двери и постучал условным стуком. Подождал. Потом постучал ещё раз. В квартире было тихо.
Клос нажал на дверную ручку – двери были заперты: Зажёг спичку и посмотрел на часы. Было уже половина восьмого…
Если Ева не появится…
Он подождал ещё несколько минут. Может быть, лучше вернуться на службу и поинтересоваться у полковника Роде, прибыл ли Круцке? Если его ещё нет, то Роде может позвонить в Кельце и узнать, в чём дело. Но почему ещё нет Евы? Что случилось?
Послышался стук кованных сапог по мостовой – это приближался жандармский патруль. Клос ускорил шаги. Жандармы не должны видеть его здесь. Он решил вернуться на Бекнедиктинскую через два часа, хотя ему нельзя приходить, если Еву схватили… Больше всего ему хотелось сейчас быть вместе с ними на шоссе, а не здесь, где он лишён возможности что-то предпринять и обречён на долгое ожидание.
«Да, война – это не только боевые действия», – подумал Клос.
В кухне Курт колдовал над ужином. Увидев вошедшего обер-лейтенанта, он встал по стойке «смирно».
– Кто-нибудь звонил? – спросил Клос.
– Нет, господин обер-лейтенант. Я пришёл только в восьмом часу, – лукаво улыбнулся Курт.
Клос вошёл в свою комнату, бросил фуражку и плащ на кровать и поднял телефонную трубку. Попросил соединить его с полковником фон Роде.
Дежурный ответил, что господина полковника на месте нет, что об обер-лейтенанте Клосе он не спрашивал, а только сказал перед уходом, что вечером должен встретиться с инженером Круцке.
«Неужели провал?» – подумал Клос.
На пороге стоял Курт с подносом в руках.
– Ужин готов, господин обер-лейтенант.
– Что-то не хочется, – сказал Клос.
Однако Курт настаивал:
– Господин обер-лейтенант обедал только в казино, а там известно как кормят. От вашей офицерской еды ноги протянешь.
– Хватит, Курт, оставь меня в покое, – с раздражением ответил Клос.
Он остался в комнате один. Сел за стол. Через секунду вскочил, снова сел… И вдруг послышалось хлопанье дверей, потом раздался чей-то голос в кухне. Кто-то пришёл к Курту? Но у Курта не было близких друзей, он сторонился даже ординарцев других офицеров.
– Господин обер-лейтенант, – сказал Курт, появившись на пороге его комнаты, – к вам пришла какая-то девушка.
– Кто? – машинально спросил Клос.
– Полька, – ответил Курт.
Ординарец был удивлён. Обер-лейтенант редко принимал девушек, и тем более никогда не приходили к нему польки.
Клос тоже не сразу догадался, что это могла быть Ева.
Когда девушка вошла в комнату, Курт мгновенно исчез.
Девушка была бледная, возбуждённая. Тяжело дыша, она прислонилась к стене.