Ночь в больнице
Шрифт:
Клоса охватило чувство радости, что Ева возвратилась, но уже через минуту он был вне себя от злости:
– Зачем ты пришла сюда? Сколько раз я говорил… Я ждал тебя в условленном месте… Инженера взяли?
– Операция провалилась, очевидно, все погибли, – с трудом вымолвила Ева. – Мы попали в облаву, не успели добежать до леса.
И только сейчас Клос заметил, что девушка ранена. Она упала на пол, пыталась встать, но не смогла. Клос легко поднял её, уложил на кровать, снял с неё куртку. Девушка застонала. Она лежала с закрытыми глазами, и Клосу показалось, что Ева уже не дышит. Пульс едва прощупывался. На правое плечо была наложена примитивная повязка, уже пропитавшаяся кровью. Клос подбежал к шкафу, отыскал бинты и сделал перевязку. Девушка застонала, когда он хотел её приподнять, а потом заплакала.
– Я сейчас же уйду отсюда, – прошептала она сквозь слёзы. – Меня ранили немцы на опушке леса. Но я всё же добралась до лесного домика, там меня перевязали… Янек, Янек, зачем я пришла сюда?
Клос никогда ещё не чувствовал себя таким беспомощным. Уже наступил комендантский час, и не было никого, к кому бы он мог обратиться за помощью. Все они остались там, на лугу около леса. Сколько потребуется времени, чтобы вновь установить связь с партизанским отрядом? Долго ли может протерпеть Ева? Откуда взять врача?
В эту минуту послышались голоса на кухне. Тяжёлые шаги приближались к двери его комнаты.
– Обер-лейтенант Клос у себя? – Это был полковник фон Роде.
Клос забеспокоился. Что он скажет, если сюда войдёт его шеф? Он вынул из кобуры пистолет… Если застрелить фон Роде и исчезнуть… А как же Ева? Девушка ранена, ей необходима помощь врача…
Послышался голос Курта:
– Господин обер-лейтенант дома, но у него девушка.
Клос вложил пистолет в кобуру. Мгновенно расстегнул пуговицы и снял мундир.
– Значит, девушка, – проговорил фон Роде, стоя, вероятно, посредине кухни. – Полька?
– Не знаю…
Клосу показалось, что он слышит дыхание Курта. Он решил выйти на кухню.
– Красивая, – добавил Курт.
– Солдаты должны отвечать только на вопросы… Постучите!
Клос отскочил от порога, потом крикнул:
– Кто там, Курт?
– Господин полковник фон Роде! – ответил ординарец.
Клос выждал ещё несколько минут и вышел из комнаты, захлопнув за собой дверь.
– Хайль Гитлер! Рад вас видеть, господин полковник, но, извините, был не готов…
– Вижу, – сухо перебил его фон Роде. – Должен сказать вам, обер-лейтенант, что сейчас не слишком подходящее время, чтобы заниматься любовными утехами.
– Курт, открой-ка нам бутылку коньяка… Мы же не монахи, господин полковник. В этой проклятой стране…
Роде внимательно приглядывался к Клосу.
– Мне не нравится подобный тон у моих офицеров, – сухо сказал он. – А пить я не буду.
– Господин полковник, – продолжал Клос, – мы живём один раз!..
– Что-то я не узнаю вас, господин обер-лейтенант. – Роде говорил тихо, однако в его голосе звучала нотка угрозы. – Вы ещё будете иметь возможность повеселиться…
Клос тотчас же изменил тон.
– Что-нибудь случилось, господин полковник? – спросил он.
– Вы должны немедленно выпроводить эту девушку.
– Для этого потребуется около часа. Прошу понять меня, господин полковник.
Роде бросил взгляд на дверь комнаты Клоса, видно, хотел войти, однако не решился.
– Полька? – спросил он, почти не сомневаясь в этом.
Клос на мгновение заколебался. Сказать неправду было слишком рискованно.
– Да, полька, – ответил он сдержанно.
– Полька, – повторил фон Роде. – Поосторожнее с польками, господин обер-лейтенант. И прошу запомнить, я не люблю ни вульгарности, ни сентиментальности. Хайль Гитлер!
Клос с ординарцем остались на кухне одни. Курт по-армейски вытянулся, и Клосу показалось, что он чего-то ожидает. Объяснения? Благодарности? Указания? Клос положил руку на его плечо. У него не было времени для разговора с Куртом, который и так понял, что обер-лейтенант одобрил его поведение с полковником Роде.
Клос уже размышлял, что предпринять дальше… Оставалась единственная возможность – городская больница.
– Никого в квартиру не впускай, – сказал он Курту. – Ни под каким предлогом. Понял? Я скоро вернусь. К девушке на заходи, она спит. – Мундир он застегнул уже на лестнице.
4
Больница в Божентове – небольшое одноэтажное строение, ограждённое забором из колючей проволоки, – размещалась невдалеке от дома Клоса. До войны больных чаще всего возили в Кельце или Радом, и никто не проявлял особого интереса к больнице в Божентове. Сейчас в ней было около шестидесяти больных. Кровати стояли в палатах, коридорах, даже в двух врачебных кабинетах. Заведующий, он же главный врач, находился в небольшой комнате для дежурных.
Доктор Ян Ковальский окончил медицинский институт в тридцать восьмом году и был направлен на практику в Божентов. Он мечтал, что будет практиковаться под руководством опытных врачей, однако работать ему пришлось одному. Был ещё доктор Фейерс, но гитлеровцы вывезли его в гетто в Кельце. Теперь Ковальский сам ставил диагноз, делал уколы и ночами просиживал над медицинскими справочниками, стараясь найти ответы на вопросы, о которых в учебниках и не упоминалось. Так молодой практикант в течение двух лет стал заведующим больницей.
В тот вечер доктор Ян Ковальский, как всегда, находился в больнице. Медсестра Клара принесла ему чай. Эта девушка, лет двадцати, с большими выразительными глазами, с заплетёнными и красиво уложенными на голове косами, не имела почти никакого понятия о медицине и не могла даже самостоятельно сделать укол больному.
Ковальский промолчал.
– Я приготовлю вам ещё пару бутербродов, – продолжала Клара. – Мама привезла вчера из села небольшой кусочек свинины… Ведь кто-то должен заботиться о вас, пан доктор. Вы должны беречь себя.