Ночь в Шотландии
Шрифт:
Эта совершенно ясная мысль смутила его, и Ангус задумался, а когда же он начал думать об отношениях с этой женщиной. Ответ ему был известен. «Думать об этом я начал в тот самый момент, когда увидел ее. Хотя и боролся с этим, потому что не хотел больше боли, и, поскольку считал ее лгуньей и самозванкой, другого выхода не видел. Теперь, когда я знаю правду, я опять должен бороться с этим влечением, но только потому, что я не тот, кто ей нужен».
От этой мысли заныло сердце, и Ангус опустил руки, словно к ним были привязаны пудовые гири.
— Прости.
— За что?
— Мэри,
Ангус сомневался, использовать ли слово «флирт», ведь в какой-то момент этот флирт превратился в нечто большее, но так и не смог придумать ничего другого.
— Если мы продолжим этот флирт, то нам придется принять решение, которое изменит наши жизни, изменит твою жизнь.
— Ты не знаешь, какая у меня жизнь. Может, я хочу ее изменить.
— Но не таким способом. Когда или если мы сойдемся, то сделаем это по собственному желанию, а не из-за беспокойства о твоей репутации. Подозреваю, сейчас сюда заходил Нисон. Я поговорю с ним и попытаюсь убедить, что увиденное им не будет иметь продолжения. Но нельзя так близко приближаться к огню, мы обгорим. Надо остановиться. Так лучше для нас обоих. Скоро сюда прибудет Янг, и ты уедешь.
— Ты… ты хочешь, чтобы я уехала?
— Так будет лучше для нас обоих, — коротко кивнул Ангус.
— А если я захочу вернуться, когда доставлю артефакт? — приглушенно, но горячо спросила Мэри. — Что, если кому-то, кто никогда прежде не видел огня, нравится танцевать слишком близко к нему? Что, если огонь вызывает у них восхищение и их не волнует, что танцы вокруг него могут позже обернуться болью? Что тогда?
У Ангуса ныла грудь, его переполняло сумасшедшее желание подхватить ее на руки, отнести на диванчик и овладеть ею, как требовало его тело. Она была настолько соблазнительна, настолько желанна и чертовски невинна.
— Мэри, когда приедет Янг, ты получишь артефакт и немедленно отправишься в Уитби. Я попрошу Янга проводить тебя, он опытный путешественник и поможет тебе в дороге.
— Значит, ты решил, что я должна уехать?
— Да.
Его голос звучал резко и раздраженно, на лице — маска неприступности, но Мэри чувствовала — его глаза говорят совсем другое.
— А после того как я доставлю артефакт брату?
— Ты вернешься в Уитберн к своей семье и забудешь меня и этот замок, — горько улыбнулся Ангус.
— А если бы я осталась?
Ангус долго молчал, прикрыв глаза. Мэри, затаив дыхание, ждала его ответа.
— Ты знаешь, что бы произошло, — сказал наконец Ангус, посмотрев на нее.
— Возможно, это то, чего я хочу, — вздохнув, ответила Мэри.
— Что ты хочешь — не имеет значения, черт возьми! — грубо отрезал Ангус. — Мэри, разве ты не понимаешь, чем это закончится? Мы не устоим перед искушением, и потом общество, и твои братья, я не сомневаюсь, потребуют, чтобы мы поженились. Но это не принесет никому пользы. Ты достойна большего, тебе не нужен такой человек, каким я стал. Ты достойна такого, кто живет у всех на виду, такого, кто откликнется на твою страсть к путешествиям. Тебе нужен кто-то другой, не я.
— Ангус, перестань. Не закрывай еще одну дверь! Во многих отношениях ты заперт здесь точно так, как я была заперта в доме викария. — Мэри шагнула к нему и, положив руку ему на грудь, услышала, как колотится его сердце. — Почему бы нам не начать наши новые жизни, полные приключений, теперь? Почему бы нам по крайней мере не сделать глоток страсти, выпавшей нам, чтобы она не пропала бесследно?
— Проблема в том, что глотка всегда недостаточно, — ответил Ангус, возвращая на место свой шарф. — Только не для нас с тобой.
Хотя Ангус всего лишь замотал шарф, прикрыв нижнюю часть подбородка, Мэри показалось, будто он воздвиг дополнительный барьер вокруг своего сердца.
— Эррол, мы только целовались. Неужели это так плохо?
— Не настаивай, Мэри. Мне уютно жить так, как я живу, и у тебя жизнь тоже спокойная, просто признай это.
— Но я не хочу покоя, — сверкнула глазами Мэри. — Я хочу волнения, счастья, приключений и…
— Нет! Ничего такого тебе не хочется. Если время, которое ты провела в Нью-Слэйнс, чему-то тебя научило, то ты должна была понять, что приключения не всегда оказываются приятными и веселыми. — Взгляд Ангуса метнулся к портрету на дальней стене, потом — обратно, и на лице застыла глубокая печаль. — И закончим этот разговор. Мне небезопасно находиться с тобой наедине, поэтому я оставляю тебя, чтобы ты спокойно закончила свой рисунок.
— Но…
— Нет, Мэри. Позвони в колокольчик, если тебе что-нибудь понадобится.
Ангус повернулся и вышел, оставив Мэри с мокрыми от слез глазами и ноющим сердцем стоять посередине библиотеки.
Она смотрела на открытую дверь. «Мы не закончили с этим, Ангус Хей. Ты был прав, когда говорил, что кое-чему я научилась, сидя здесь в заточении, но только не страху перед приключениями. Я поняла, что искатели приключений никогда ни перед чем не останавливаются, и теперь, с этой самой минуты, я стану искателем приключений. И ничто, никто и никогда меня не остановят».
Глава 17
Письмо Майкла сестре Мэри с корабля, стоящего в Венеции:
«Скоро я уезжаю в Египет. Странная вещь: начало приключения почти столь же необычно, как и его конец. В одном случае ты взволнован предстоящим отъездом, в другом — возвращением. Прелесть жизни искателя приключений состоит в том, что за каждым окончанием следует начало, и мы, таким образом, никогда не стоим на месте».
— Мэри?
Она резко повернулась, стоя у окна в гостиной, где наблюдала за быстро ухудшавшейся погодой. Последние три дня граф избегал оставаться с ней наедине.
— Мистер Хей! Вы меня напугали.
— Простите, — с виноватым видом сказал Нисон. — Я видел вас сегодня в коридоре, у вас был такой расстроенный вид. Я могу чем-то помочь?
От доброты, звучавшей в его голосе, у Мэри навернулись слезы на глаза.
— Нет-нет, все в порядке, — солгала она.
Ей не хотелось делить с кем-то свое разочарование, к тому же она не знала, как объяснить, что случилось на самом деле. Она, в сущности, бросилась на Ангуса, а он, поколебавшись лишь секунду, дал ей отпор.