Ночь в Шотландии
Шрифт:
Подняв лампу повыше, Ангус повернул лошадь на ровную подъездную дорогу, стараясь не спешить, хотя внутри все кричало, призывая его поторопиться. Он не осмелился рисковать лошадью, иначе Мэри действительно будет потеряна.
К тому моменту, когда он доехал до конца подъездной дороги, ледяная изморозь вконец промочила его одежду.
Проклятая погода!
К счастью, лампа была хорошо защищена от дождя, стекло не позволяло влаге проникнуть внутрь.
Ангус медленно ехал по скалистой дороге и вертел головой во все стороны, высматривая приметы того, что Мэри свернула с
Найти такое укрытие было сложно, но Ангус знал парочку таких мест. Он отказывался смотреть дальше черного края дороги, где торчали высокие скалы. Лошади достаточно один раз споткнуться, один раз поскользнуться…
Ангус стиснул зубы и двинулся вперед, стараясь не утомлять лошадь. Проехав около часа, как раз там, где был самый плохой участок, он наткнулся на стоявшую прямо посередине дороги лошадь с брошенными поводьями.
Мэри! Где ты?
Чувствуя, как колотится в горле сердце, Ангус спешился и подошел к лошади, чтобы внимательнее осмотреть ее. Он заметил, что лошадь нервничает, и увидел длинную воспаленную царапину на одной ноге чуть выше копыта.
— Что случилось? — пробормотал он. — Лошадь понесла? Или поскользнулась?
Ангус представил разбившуюся, истекающую кровью Мэри и сразу же поспешил отбросить эту ужасную мысль. Нельзя позволять себе сходить с ума. Мэри — сильная женщина и не раз доказывала это. Она не станет подчиняться обстоятельствам, она подчинит обстоятельства себе.
Ангус привязал поводья найденной лошади к седлу своего коня и решительно поехал вперед. Он найдет Мэри. Должен найти. Дождь по-прежнему лил как из ведра, и теперь его грудь болела от страха и от холода.
Где-то посередине этой ужасной холодной ночи шла пешком, возможно, израненная, Мэри. Опустив голову навстречу ветру, Ангус Хей шептал молитву.
Глава 19
Письмо от Майкла сестре Мэри из палатки на окраине древнего города Джафар:
«Всякий раз, когда дела складываются наихудшим образом, я всегда чуточку больше внимания уделяю ближайшим земным благам. Удивительно, как глоток воды в сильную жару или чашка горячего чаю в холодную ненастную погоду поднимают настроение и помогают сосредоточиться. Иногда мелочи играют очень большую роль».
Мэри открыла глаза, чувствуя, как сыплется ледяная изморозь. Дрожа всем телом и стуча зубами от холода, она утерла воду с лица и попыталась сообразить, где же она находится.
К ней медленно возвращалась память. Она прижала к голове дрожащую руку, нащупав большую шишку над ухом. Волосы настолько вымокли, что трудно было понять, течет ли из раны кровь, но, впрочем, сейчас это казалось не важным. Прямо сейчас ей требовалось найти способ согреться. Слава Богу, она наткнулась на маленькую старую хижину пастуха. Она находилась в полуразрушенном состоянии, крыша во многих местах протекала, и вода собиралась в лужи на грязном полу. Но по крайней мере половина строения подходила для укрытия от снега и дождя.
Мэри собралась с силами и встала, плотнее запахивая свой намокший пелиссон и плащ. Она опять вытерла лицо от влаги и осмотрелась вокруг, заметив обломки намокшей мебели.
«Думай, Мэри. Думай».
Она старалась заставить работать свой оцепеневший мозг, но дрожала так сильно, что затруднялась даже додумать мысль.
Мэри зябко поежилась и потерла плечи. «Что произошло, когда я упала?» Раскаты грома над головой помогли ей вспомнить случившееся.
Ах да. Прогремел гром, и молния сверкнула так близко, что она почувствовала запах озона. Ослепляющий удар испугал лошадь, и она встала на дыбы, выбросив Мэри из седла, а потом с безумным ржанием умчалась в ночь.
Мэри молилась, чтобы бедное напуганное животное не сорвалось со скалистой дороги вниз.
— Я должна согреться, — объявила себе самой Мэри, не переставая дрожать и стучать зубами. — Что бы в такой ситуации сделал Майкл? — Ответа не нашлось. — Что должна сделать я? — спросила тогда Мэри.
Она еще раз осмотрела крошечную хижину. В одном углу лежали два сломанных стула, на полу валялись предметы домашнего обихода: несколько мисок, остатки соломенного матраца, погнутый подсвечник и заржавевший нож. Мэри подняла наполовину сломанный стул, втиснула одну ножку в щель в небольшом очаге и начала ломать деревяшку на более мелкие куски.
Покончив с этим, она сложила щепки кучкой в небольшую расщелину, добавила туда немного соломы из разодранного матраца. Потом взяла ржавый нож и подсвечник и принесла их к очагу. Она села, скрестив ноги и перебросив мокрые юбки на одну сторону, и начала скрести ножом по подсвечнику, осыпая горящими искрами влажную солому.
— Мэри Херст, ты — превосходная путешественница. Майкл гордился бы тобой, — говорила себе Мэри, грея руки над огнем.
Но, даже зная, что Майкл аплодировал бы ее стараниям, не к нему сейчас без конца возвращались ее раздумья. Она думала о высоком мрачном зеленоглазом мужчине, который мог заставить ее даже без огня чувствовать тепло.
Мэри подвинулась к огню немного ближе и осмотрелась вокруг. Она застряла здесь до утра и, к счастью, смогла смастерить себе кровать. Затем убрала с дороги разбитые горшки, потом подвинула к огню все, что осталось от матраца, чтобы не замерзнуть за ночь.
Закончив необходимые приготовления, Мэри расстегнула плащ, сняла его, сильно дрожа всем телом, и повесила у огня, чтобы было легче удержать тепло. Через несколько мгновений она почувствовала, как тело обволакивает приятное легкое облачко тепла.
Мэри скрестила руки и оперлась ими на колени. У нее болело все тело, хотя она не знала, то ли от холода, то ли от падения, то ли от усталости. Она лишь чувствовала, как легкое тепло успокоило дрожь в теле, и теперь ей предстояло наметить план дальнейших действий.
Мэри сунула руку в карман и нащупала там увесистый ларец из оникса. В своем приключении она преодолела половину пути, а ощущение было такое, что впереди у нее дальняя дорога. Мэри отпустила ларец и, взяв ножку стула, помешала ею в очаге. Огонь уже горел не так ярко, но тепла стало больше.