Ночь всех святых
Шрифт:
Через пару лет фортуна впервые изменила фюреру. Произошло это в конце января 1943 года. Немецкие войска отчаянно пытались взять Сталинград, но не смогли: Шестая Армия была взята в окружение и уничтожена. А вслед за тем военные неудачи последовали одна за другой. Тринадцать лет, отведенные Адольфу на захват мира, вскоре истекали, и неудивительно, что Гитлеру и его окружению пришла в голову мысль снова заключить пакт с полиморфом, однако уже при помощи двух или даже трех библий.
Об этом плане мы узнали по своим каналам и снова тронулись в путь…»
«В
Впервые мы задержались на одном и том же месте дольше четырех недель. И вдруг поняли, что хотим остаться в Париже навсегда: город, несмотря на то что в нем еще были заметны следы владычества немцев, был прекрасен.
Нашему сыну Диме шел десятый год. Он уже владел семью языками – сказывалась наша одиссея по странам и континентам. В Париже мы поселились в небольшой, но весьма уютной мансарде на Рю Де-Ля-Пэ. Впервые за долгие-долгие годы я перестала думать о ящике из эбенового дерева, что стоял в прихожей и время от времени издавал хрюкающие звуки. Это давала о себе знать голодная черная библия. Я даже снесла ящик на чердак, чтобы сей дьявольский предмет больше не мешал нашему счастью. Да, именно – счастью! Тому, что для Хранителей якобы было тайной за семью печатями…
Я поняла, что счастлива. Что люблю Оскара, как и раньше. И что мы можем наконец завести еще одного ребенка.
Тем временем Германия находилась на грани военного коллапса, а на Берлин надвигались советские войска. Время от времени я думала, что фюрер, возможно, предпримет последнюю, отчаянную попытку завладеть нашей черной библией, но тут же уверяла себя, что все кончено – подходило время Гитлеру встретиться со своим рогатым хозяином в том месте, куда вел сатанинский колодец, открывавшийся на страницах ужасной книги…»
«Как-то мартовским днем – стояла ранняя весна, весь Париж купался в золотых лучах солнца, на каждом углу продавались нарциссы и фиалки – я вернулась домой и обнаружила, что у нас посетитель. Войдя в нашу квартиру, я услышала, как гость беседовал с Димой, рассказывая ему какую-то смешную историю. И, снимая пальто в крошечной прихожей, все гадала, кто же он такой.
И вдруг мое сердце замерло. Потому что я узнала голос… моего батюшки. Покойного батюшки, ставшего жертвой красных версиплей во времена русской революции! Мелькнула мысль: неужели я сошла с ума и страдаю галлюцинациями?
Словно сомнамбула, я прошла в центральную комнату – и увидела человека в американской военной форме, сидевшего ко мне спиной. Заслышав шаги, он обернулся, и я прислонилась к косяку, чувствуя, как кровь пульсирует у меня в висках.
Да, это был мой батюшка! Живой и здоровый! Более того – помолодевший и крайне энергичный! Но ведь он умер без малого тридцать лет назад? Даже если бы отец чудом остался в живых, то ему сейчас должно быть под восемьдесят, а подтянутый, молодцеватый офицер американской армии выглядел едва ли на сорок пять. А ведь мне самой было немногим меньше…
Батюшка поднялся со стула и приблизился ко мне. Я заметила слезы в его глазах и бросилась ему на шею. Конечно, это был он, мой драгоценный родитель! Я целовала батюшку, гладила его по щеке и ревела, ревела, ревела. Это было похоже на сон – но, тем не менее, это была явь.
Мое изъявление чувств напугало Димочку, который вообще-то никогда ничего не боялся. Даже странных звуков, шедших из ящика, в котором хранилась черная библия.
Пришел Оскар. Он, как и я сама, удивился внезапному появлению моего батюшки. У меня было десять тысяч вопросов к отцу – как ему удалось вырваться из лап большевиков, что он делал все эти годы, как нашел нас в Париже…
Но неожиданный гость отмахнулся от моих расспросов, желая знать только одно – где находится черная библия. Батюшка очень настойчиво расспрашивал меня, однако какое-то странное чувство подсказывало мне: несмотря на то что передо мной мой отец, следовало проявить осторожность.
Наконец батюшка соизволил рассказать, что с ним случилось. В тюрьме, куда его заключили, князя Вечорского, конечно же, не ожидало ничего хорошего. Однако вспыхнуло восстание заключенных, и ему удалось уйти. После этого он долго скитался по красной России, снова несколько раз оказывался за решеткой и чудным образом сумел бежать в Америку.
Оскар, нахмурившись, отослал Диму в другую комнату, а потом предложил гостю выпить по поводу нашего чудного воссоединения. И даже принес из кухни бутылку шампанского – она покоилась в серебряном ведерке со льдом.
Отец вдруг вскочил, его лицо исказилось, а глаза вспыхнули красным. И тут я в ужасе поняла: мой батюшка, один из отпрысков рода Хранителей, стал версиплем!
Оскар наставил на него револьвер и выпустил всю обойму. Отец, пошатнувшись, упал. Револьвер был заряжен серебряными пулями, и они сразили моего родителя, служившего теперь силам зла.
Я бросилась было к мертвому отцу, но Оскар мягко отстранил меня, поцеловал и сказал, что я должна пойти и успокоить Диму – наверняка выстрелы напугали нашего мальчика. В действительности же Оскар наверняка не хотел, чтобы я стала свидетельницей того, как тело моего отца превращается в серебряную лужицу.
Сынок наш держался стойко, когда я сообщила, что произошла ужасная трагедия. Мне хотелось рассказать ему побольше о его деде, о котором мальчик знал крайне мало, как вдруг услышала из комнаты грохот и стоны.
Я бросилась туда – и увидела своего батюшку, живого и невредимого. Но в каком ужасном обличье! Он превратился в версипля, лицо его стало мордой монстра, который на моих глазах замахнулся лапой и опустил ее на голову Оскара. И мой драгоценный супруг упал на пол.
Я метнулась к нему – и поняла, что Оскар мертв. Отец свернул ему шею! Но нет, это был не мой отец, а версипль, полудемон-получеловек!
– Как же так… – забормотала я, припоминая, что Оскар всадил в тело отца серебряные пули.