Ночь золотой саламандры
Шрифт:
Вошла следом за ним и заперла засов. Указала рукой на кресло около стола, мужчина хмыкнул, но сел. Сальма остановилась в нескольких шагах и обратилась к хвостатой ипостаси. Не могла пребывать в ней долго, но посчитала, что увиденное будет красноречивее слов.
Мужчина крякнул, но не сдвинулся с места.
Мир привычно оглушил сонмом ароматов, ярким светом и слишком сухим воздухом. Сальма знала, как выглядит со стороны: крупная, медная в желтую крапинку зверюга. Показушно сделала несколько шагов, сверкнула глазами на Контара и обратилась в человека. Посмотрела на визитера. Ничего не промелькнуло на его лице, будто и не заметил ее превращений. Сальма вздохнула. Отступать все равно уже поздно!
– Каждый из моих подданных имеет хвостатую ипостась. С сегодняшнего вечера я рассматриваю любое нападение на животных на моем острове как попытку нарушить мирный договор. Его величеству я уже написала. Мы с вами понимаем друг друга?
Контар неловко тряхнул кудрявой шевелюрой, и Сальма мысленно усмехнулась. Он, похоже, удивлен сильнее, чем рассчитывала. И его равнодушие – не маска хитрости, а обычный шок.
– Понимаем, – выдавил хрипло. – Я отдам приказ своим людям сегодня. Что-то еще?
– Нет, – холодно улыбнулась Сальма. Кажется, она достигла цели.
Контар поднялся с кресла и пошел к выходу. Даже поклониться на прощанье забыл. Повозился с засовом, выругался и вышел прочь. Сальма устало плюхнулась на его место. Еще не понимала толком, стоило ли раскрывать карты, и оттого душу терзала непроницаемая тревожная тьма. Казалось, еще чуть-чуть, и грянет такая буря, что даже у берега будет несдобровать.
Глава восьмая. Разведка боем
До завтрака Сальмарис так и не добралась. Олаф ничуть не удивился, по виду слуги можно было заподозрить серьезные неприятности. Привычные к пренебрежению хозяйки острова женихи после трапезы поспешили разбрестись кто куда. В бытность свою при дворе мужчины не жаждали общаться друг с другом и вдали от него тоже не воспылали особым желанием дружить. Олафу разобщенность была на руку, его занятиям не требовались свидетели. Наоборот, лишние глаза и уши только мешали изучать окрестности. Чародей чувствовал, остров хранит ключ к магическому могуществу, и намеревался этот ключ отыскать.
В книге, рассказывающей о происхождении главного ритуального камня, той самой, которую Олаф добыл в библиотеке госпожи Сальмарис, говорилось, что артефакт черпает силы из противостояния моря и расположенного в центре острова вулкана. Но за дни, проведенные здесь, Олаф так и не заметил никаких следов борьбы. Море подозрительно ласково омывало берега, а сам остров казался покорной, плывущей по течению овечкой. Идиллия, да и только.
Чародей видел в спокойствии подвох: или здешняя магия скрывалась от чужаков, или вдали от родных мест камень терял всякую силу. И то, и другое Олафу не подходило. Ему как воздух требовался источник для великих магических дел. Одна старая идея давно ждала своего часа.
Собрался было прогуляться по незнакомой части пляжа, но задумался по дороге и свернул в другую сторону. Усмехнулся, сообразив, что снова забрел в сад Сальмарис. Медом там, что ли, намазано? Не стал уходить. Решил осмотреться здесь без хозяев. В конце концов, не зря же госпожа так волнуется, когда слышит о чужаках около фонтана с саламандрами. Похоже, сад тоже хранит какую-то тайну. «Или мальчишка», – услужливо подсказал разум, и Олаф ухмыльнулся. Ладир и впрямь был полон изюминок, как кекс от щедрого повара.
Олафар владел уникальной магией: познавая суть вещей, получал власть над ними. С живыми существами дело обстояло так же. Давно привык смотреть внимательнее других, и, глядя на Ладира натренированным взором, он видел не только мальчика, но и клубок из проклятий, защитных заклинаний и сильного, но запечатанного дара. Иногда Олафару казалось, что именно паренек и есть ключ ко всем тайнам острова, но маг гнал эту мысль. Никогда не слышал, чтобы одному человеку доставалось так много.
Прошел мимо каскада фонтанов со статуями осьминогов, каракатиц и медуз и нырнул в аллею, будто стенами, засаженную высокими, с человеческий рост, вечнозелеными кустарниками. Втянул носом сладковато-нежный запах листьев и вспомнил утреннее общение с Сальмарис, еще одной загадкой острова. Как ни исхитрялся, не мог уловить суть этой женщины. Будто ловкая рыбка, она ускользала из его широко расставленных сетей.
Внизу слева зашуршала трава, и Олаф насторожился, но потом махнул рукой. Скорее всего, рядом опять ползали местные хвостатые. Временами казалось, побережье просто кишит ими. Особенно ночью. Продолжил прогулку, хотелось почувствовать атмосферу места, увидеть его душу.
В конце аллеи, как игрушка из табакерки, появился Ладир и помахал ему рукой. Олаф прищурился. Как умудрился не заметить мальчишку, вышагивающего из-за поворота? Должно быть, слишком сильно погрузился в собственные мысли. Улыбнулся, предвкушая общение с пареньком, и ускорил шаг.
– У тебя разве нет занятий в это время? – поинтересовался он вместо приветствия.
Ладир залился краской. Точно как Мари, когда Олаф изображал ухаживания и расточал комплименты.
– Мама не хочет чужих людей, – потупил взгляд и сцепил руки в замок. – Сама занимается со мной по вечерам.
– У тебя очень умная мама, – мягко заметил Олафар, пытаясь сгладить неловкость. Смущать мальчишку в его планы не входило. – Покажешь мне сад?
– С удовольствием! – оживился Ладир и бесцеремонно схватил кисть чародея.
Олафар тяжело сглотнул. Никогда не брал детей за руку. Терпеть не мог всех этих жутких нежностей. Своих, если бы они были, он бы, наверное, как-нибудь, но чужие – это выше всяких сил. А тут взяли его: без спросу, без лишних расшаркиваний, почти по-приятельски, ни капли не считаясь с его желанием. Маг вздохнул, мысленно смиряясь с положением дел. Осторожно сжал теплую ладошку и позволил увлечь себя в очередную аллею.
– Тут у нас самый длинный фонтан, – увлеченно затараторил Ладир. – Почти бассейн. И глубокий… Прямо лучше не бывает.