Ночи дождей и звезд
Шрифт:
— Боже, какой замечательный муж однажды получится из него, — с восхищением промолвила Эльза.
— Да, мы встречаем таких людей раз в миллион лет. — Фиона тяжело вздохнула. Они почему-то нашли это забавным и еще смеялись, когда Дэвид подъехал к ним. — Она плохая ученица? Вонни сказала, что она просто кошмар.
— Вонни преувеличивает. Она в порядке, просто нервничает, естественно, очень расстроена по поводу всего. Вонни собирается дать ей работу, когда Мария научится водить. Она замечательная женщина.
Фиона
Солнце садилось, и гавань озарилась золотисто-алым светом. Томас заметил, что Вонни все еще работает в своей сувенирной лавке. Он решил зайти и пригласить ее выпить с ним чего-нибудь, но вспомнил, как ей нравилось одиночество.
Она согласилась спать в доме только после его бесконечных обещаний, что они не будут вмешиваться в жизнь друг друга. Но одному оставаться в квартире ему тоже не хотелось.
Он решил позвонить Биллу. В прошлый раз звонок был какой-то неловкий. Он все еще был раздосадован тем, что Вонни слышала разговор и что он сам все испортил. Теперь он найдет нужные слова.
Томас сел в маленьком кафе у дороги и составил список тем, на которые он будет говорить. Например, об обеде в полицейском участке рядом с камерами для заключенных, о танце после похорон, о немцах, знающих английскую поэзию, даже несмотря на то, что он ничего не знает об их поэзии.
Он просмотрел список тем. Каким скучным и странным это может показаться ребенку. Мальчик может не понять, почему его папа ест рядом с камерами заключенных. Он испугается, узнав, что мужчины танцуют вместе, особенно на похоронах. А что знает Билл об английской и немецкой поэзии?
Томас сидел, обхватив голову руками, думая, насколько беспомощен он в общении с сыном, которого любил всем сердцем.
— Вонни?
— Заходи, Йоргис, садись.
— У тебя здесь красиво. — Полицейский огляделся.
— Конечно, действительно неплохо. Еще раз спасибо за гостеприимство прошлым вечером. Йоргис, всем очень понравилось.
— Не время для одиночества. Слышал, ты перестала учить вдову вождению.
— Я поручила это дело милому англичанину, но это должно было стать секретом! — засмеялась Вонни.
— В этом городе?
— Знаю-знаю. — Вонни замерла. Скажет он, наконец, зачем сюда пришел?
— Был звонок из Афин, о том парне, которого мы выслали, ирландец, ты знаешь…
— О, да?
Так он позвонил в конце концов. Фиона была права. Вонни не знала, радоваться или огорчаться.
— Что он сказал?
— Ничего не сказал. Звонок был из полиции в Афинах. Его взяли за наркоторговлю в баре. Они нашли мою визитку у него и хотели знать, что и как.
— А что ты знаешь, Йоргис? — спросила она.
— Пока ничего. На звонок отвечал не я, меня там не было. Хотел обсудить с тобой. Фиона такая милая девушка.
— Знаю, такая хорошая, что, возможно, сядет на следующий паром и отправится защищать своего мужчину.
— Я так и подумал, — вздохнул Йоргис.
— Знаешь выражение о том, как запереть кого-то и выбросить ключ? — спросила она.
— Знаю это выражение и часто готов сделать это. Думаю, надо сообщить им об избиении женщины и пьянстве в общественных местах. Не думаю, что скажу что-то особенное про Фиону, как ты думаешь?
— Думаю, что ты прав, и мы ничего девушке не скажем. Ты согласен?
— Полагаю, это не по-божески, — задумался Йоргис.
— Даже если так, все равно мы сделаем именно это. Бог не пришел на помощь, когда этот подонок избивал Фиону. Возможно, Всевышнему надо иногда помогать, — сказала Вонни, довольно улыбнувшись.
Гораздо позже в тот вечер Вонни поднялась наверх и увидела, что Томас сидит в кресле в темноте.
— Святой Йозеф, вы меня напугали.
— Привет, Вонни. — Настроение у него было прескверное.
— Вы позвонили сыну и снова его расстроили?
— Нет, я сидел здесь, размышляя, что сказать, и не мог ничего придумать, поэтому я ему не звонил, — признался он.
— В конечном итоге это мудрее, — одобрила его Вонни.
— Какая же я после этого задница, не могу найти тему для разговора с девятилетним мальчиком.
— Думаю, вы такой же отец и сын, как все в этом мире, совершенно неспособные общаться. — Она не сильно ему сочувствовала, хотя по ее словам понять это было невозможно.
— Он не мой сын, — просто сказал Томас.
— Что это значит?
— То, что я сказал. Почти десять лет назад, когда мы с Ширли хотели сделать ребенка, я был у врача. Свинка в детстве сделала меня практически стерильным. Я весь день бродил, обдумывая, как сказать Ширли. Но когда пришел домой, она мне сообщила замечательную весть: она беременна.
— А вы ей рассказали?
— Нет. Надо было подумать. Я не знал, что она мне изменяет, ни сном ни духом. Но потому, что я не сделал этого сразу, не смог и потом.
— Значит, так и не сказали?
— Я люблю его так, словно он мой.
— Он ваш во всех отношениях, — подтвердила Вонни.
— Да, это так. Мы вырастили его вместе. Я кормил его детской смесью по ночам, научил читать, плавать. Он мой так же, как и чей бы то ни было. Его биологический отец, должно быть, исчез с лица земли. Это был не Энди. Он появился спустя годы. Энди думает, что Билл мой сын.
— Во время развода вы об этом сказали?
— Что? И потерять всякую связь с Биллом?