Ночная бабочка. Кто же виноват?
Шрифт:
И сегодня я летел домой на крыльях любви. Настроение более чем прекрасное. Сегодня мы с Пашкой получили огромную сумму за наш железно-ломовой товар – за несколько партий сразу. Часть денег пустим в оборот, частью расплатимся за кредиты по казино. Да и само по себе это заведение уже начало приносить доход. С учетом всех поступлений мы собирались вернуть все долги по казино уже к лету этого года, то есть через два месяца. О кредите за квартиру я вообще не переживал. Экспорт железного лома приносил нам такие прибыли, что я хоть сейчас мог влезть в новые долги и купить загородный дом. Главное, что железный колосс нашего бизнеса стоит на таких же железных, а не на глиняных ногах. Я был уверен в том, что это еще
Дверь я открыл своим ключом... Однажды я уже возвращался неожиданно, примерно в это же время. Вика в тот день и час убиралась в доме, чистила ковер. Увлеченная процессом, за шумом пылесоса она не заметила, как я подкрался сзади. На ней был короткий домашний халат, а трусики снимались так же легко, как возбуждалась она от мужских прикосновений...
Я вошел в квартиру, но шума пылесоса не услышал. Зато слух резанул до боли знакомый женский вскрик. Это стонала Вика... Как будто ушат ледяной воды на меня вылили. Я почувствовал, как от перепада напряжений в мозгу задымились предохранители. На негнущихся ногах я вошел в спальню, где увидел то, что и ожидал увидеть. Вика стояла на четвереньках, руками держась за спинку кровати. А сзади... Это был Кеша. Мерзкая рожа, похотливый оскал. И Вика как последняя тварь – в оргазменном угаре ничего вокруг себя не замечает.
Кеша первым увидел меня. Но прежде чем отцепиться от Вики, сделал несколько толчковых движений... К его счастью, я был настолько потрясен, что на какое-то время меня парализовало. И даже дар речи пропал. Зато у него язык не отнялся.
– А-а, ворюга пришел! – ухмыльнулся он, поднимая с пола свои джинсы.
Вика тоже заметила меня. Я думал, она запаникует или даже забьется в истерике, но она всего лишь сменила позу и накрылась одеялом. В глазах скорее растерянность, чем испуг...
Я молчал, не в силах вытолкнуть сухой ком из горла. Зато Кеша уже оправился от неожиданности.
– Ну, чего пялишься, баран? – рыкнул он. И пальцем ткнул на Вику. – Это не твоя жена, это – моя жена, понял? И могу делать с ней, что хочу...
Может, он в чем-то был прав, но я не хотел принимать его правды. Я хотел его убить. И спасти его могло только то, что я продолжал пребывать в столбнячном трансе.
– А ты мне бабок должен. Шесть штук за позапрошлый год и сто штук за два месяца эксплуатации... Ты два месяца Вику задарма пахал. Давай, гони монету!..
– Пошел отсюда, урод!
Чтобы выдавить из себя эту фразу, мне пришлось приложить к своим голосовым связкам столько сил, что от внутреннего напряжения самопроизвольно закрылись глаза.
Но Кеша не внял голосу моего разума. А ведь это разум призывал его убраться из моего дома. На последнем издыхании
– Не-а! – упрямо мотнул головой Кеша. – Сначала бабки!.. Сто штук и еще столько же в качестве аванса за четыре месяца. Ведь вы летом с Викой захотите куда-нибудь съездить, да? Иметь ее будешь. Пожалуйста, имей сколько хочешь. Но сначала заплати за это!
– Я сказал, вали отсюда!
Это было последнее предупреждение. И, увы, отнюдь не китайское. А Кеша, увы, его проигнорировал.
– Бабки на бочку! – потребовал он.
Это было последней каплей в чаше моего терпения. Как будто какая-то дьявольская сила швырнула меня на Кешу. Он пробовал защищаться – даже сумел ударить меня кулаком в лицо...
Надо сказать, это был очень мощный удар. Но, видимо, он даже не представлял, с кем имеет дело... А ведь должен был понимать, что я служил в десанте, что воевал в Чечне. Я не какой-то там каратист из юношеской школы. Я прошел войну, я знал, что такое смерть, не понаслышке. И я умел убивать... Кеша явно готовил свой удар. А он был достаточно сильным, чтобы отправить меня в нокаут. Но этот удар ничуть не выбил меня из седла. Напротив, увеличил амплитуду моей бесконтрольной ярости. И когда свою руку в его сторону выбросил я, шансов у него уже не оставалось.
Точный нокаутирующий удар локтем в подбородок закрутил Кешу вокруг своей оси и уронил на пол. Но это было только начало. Мне бы остановиться, но волна ярости уже захлестнула сознание. А боевые рефлексы включились на полную мощь... Еще удар, еще. Кеша бы и сам упал, но я подхватил его и швырнул через себя. Он упал на спину, а я провел добивающий – изо всей силы кулаком сверху вниз точно в нос... И еще, еще...
Когда я пришел в себя, от Кеши осталось только одно бездыханное тело... Я не просто сломал ему нос. Видимо, удар был настолько мощным, что сломанный хрящ воткнулся ему в мозг. Это был смертельный удар, который я имел право наносить только в бою. В бою с врагом. Но Кеша был моим заклятым врагом. Он унижал Вику, он унижал меня. Я долго терпел, но в конце концов сорвался... Да, он был во всем виноват. Но почему-то виновным в его смерти я чувствовал себя. И тупо смотрел на распластанный на полу труп.
– Ты его убил? – с ужасом спросила Вика.
Она сидела на краю огромной кровати, натянув на себя до подбородка простыню.
– А ты с ним трахалась, – почти без эмоций, всего лишь констатируя факт, сказал я.
– Он – мой муж, не забывай об этом...
– Значит, я тебя у него украл. Значит, я в самом деле должен был ему денег. Это ты хотела сказать?
Я снова завелся. Но это были холостые обороты. Даже Вика поняла, что я для нее не опасен.
– Нет... Он хотел, чтобы я вернулась к нему. Он меня уговаривал...
– Уговаривал. Чуть кровать не сломали...
– Я знаю, я перед тобой виновата. Но этого больше не повторится...
Я внимательно посмотрел на Вику. Вроде бы вид у нее серьезный, а такое ощущение, что издевается.
– Конечно, не повторится. Не с кем больше повторяться. Или изменять будет некому. Посадят меня за убийство...
– Да, тебя могут посадить, – глазами по пять копеек посмотрела на меня Вика.
– Ты этого хочешь?
– Ну что ты!
– Я тоже не хочу...
Сейчас я значительно отличался от обычных людей. На моем месте нормальный человек изводил бы себя кошмарными переживаниями, мучился бы, осознавая всю тяжесть смертного греха. Но война сделала меня ущербным человеком, и мне ничуть не было жаль убитого врага. Не сказать, что я был спокоен как удав. Я волновался, но варианты, как избавиться от трупа, обдумывал без всяких угрызений совести. Мне не в чем было винить себя: Кеше воздалось по его заслугам. Плохо то, что я убил его в своей квартире, загадил его кровью свой дом... Но ничего, все утрясется.