Ночная гостья

Даль Роальд

— Всем доброе утро! — громко сказала дочь, вбегая в комнату. — Доброе утро, папа! Доброе утро, мама! — Она поцеловала их обоих. — Доброе утро, мистер Корнелиус!

На ней были розовые брюки и блузка цвета ржавчины, и разрази меня гром, если и вокруг ее шеи не был небрежно, но тщательно повязан шарфик! Шифоновый шарфик!

— Хорошо ли вы провели ночь? — спросила она и уселась на подлокотник моего кресла, точно юная невеста, скользнув бедром по моей руке.

Я откинулся и внимательно посмотрел на нее. Она ответила

мне взглядом и при этом подмигнула. Она действительно подмигнула! Лицо ее пылало, и в глазах бегали в точности такие же искорки, как в глазах ее матери, и, если уж на то пошло, она казалась еще более довольной собой, чем ее мать.

Я пришел в некоторое замешательство. Только у одной из них были следы от укуса, которые нужно было замаскировать, однако обе прикрыли шею шарфиками. Я заключил, что это, быть может, и совпадение, однако больше это было похоже на заговор против меня. Судя по всему, они сговорились, чтобы помешать мне узнать правду. Все это чрезвычайно подозрительно! И какая тут преследуется цель? И что еще, позвольте спросить, замышляют они? Не тянули ли они накануне жребий? Или же они проделывали такое с гостями по очереди? Надо как можно скорее снова приехать сюда, сказал я самому себе, и только лишь затем, чтобы узнать, что произойдет в следующий раз. Да я могу специально заехать к ним через пару дней на пути из Иерусалима. Я рассчитывал на то, что приглашение будет получить нетрудно.

— Вы готовы, мистер Корнелиус? — спросил мистер Азиз, поднимаясь из-за письменного стола.

— Вполне, — ответил я.

Дамы, довольные и улыбающиеся, проводили нас до поджидающего меня большого зеленого “роллс-ройса”. Я поцеловал им руки и пробормотал миллион благодарностей каждой. Затем сел рядом с хозяином, и мы тронулись. Мать с дочерью помахали мне на прощание. Я опустил стекло и тоже помахал им. Затем мы выехали из сада и покатили по пустыне, следуя каменистой желтой дорогой, огибавшей подножие Магары, а впереди нас вдоль дороги шагали телеграфные столбы.

Во время поездки мы с хозяином премило беседовали о том о сем. Я вовсю старался быть как можно более любезным, поскольку поставил перед собой цель еще раз побывать в его доме в качестве гостя. Если не удастся сделать так, чтобы он меня попросил об этом, придется напрашиваться самому. Я решил оставить это на последнюю минуту. “Прощайте, мой дорогой друг, — скажу я, нежно беря его за горло. — Могу я иметь удовольствие еще раз побывать у вас на обратном пути?” Конечно же, он не откажет.

— Я ведь не преувеличивал, когда говорил вам, что у меня красивая дочь? — спросил он.

— Вы преуменьшили ее достоинства, — ответил я. — Она просто красавица. Поздравляю вас. Но и жена ваша не менее красива. По правде, они обе меня с ума свели, — прибавил я, рассмеявшись.

— Я это заметил, — сказал он, рассмеявшись вместе со мной. — Такие гадкие девчонки.

Ужасно любят флиртовать. Но я ничего не имею против. Что дурного во флирте?

— Ничего, — сказал я.

— Думаю, это просто забава.

— Да, это очень мило, — сказал я.

Не прошло и получаса, как мы достигли шоссе Исмаилия — Иерусалим. Мистер Азиз направил “роллс-ройс” на гудронную дорогу и помчался к заправочной станции со скоростью семьдесят миль в час. Через несколько минут мы будем на месте. Поэтому я попытался завести речь об очередном визите, ненавязчиво напрашиваясь на приглашение.

— Не могу забыть ваш дом, — сказал я. — По-моему, он просто великолепен.

— Отличный дом, не правда ли?

— А вам там не скучно втроем?

— Не скучнее, чем если бы мы жили в каком-нибудь другом месте, — ответил он. — Людям везде скучно. В пустыне ли, в городе — по правде, большой разницы нет. Но у нас, знаете ли, бывают гости. Вы бы удивились, если бы я назвал вам число людей, посещающих нас время от времени. Вот вы, например. Нам было очень приятно принять вас у себя, мой дорогой.

— Я никогда этого не забуду, — сказал я, — В наши дни редко встретишь такое радушие и гостеприимство.

Я ждал, что он пригласит меня снова их посетить, но он ничего не сказал. Наступило молчание, несколько неловкое. Чтобы не затягивать его, я произнес:

— Мне кажется, вы самый заботливый отец, которого мне приходилось встречать в своей жизни.

— Вот как?

— Да. Надо же — построить дом неведомо где и жить в нем ради дочери, чтобы уберечь ее. По-моему, это замечательно.

Я увидел, что он улыбнулся, но не оторвал глаз от дороги и промолчал. На расстоянии мили от нас показалась заправочная станция и несколько хибар. Солнце стояло высоко, и в машине становилось жарко.

— Немногие отцы пойдут на такое, — продолжал я.

Он снова улыбнулся, но на этот раз несколько застенчиво. А потом сказал:

— Таких похвал, которые вы мне расточаете, я недостоин, право, недостоин. Если уж быть до конца откровенным, моя красавица дочь — не единственная причина, чтобы жить в такой великолепной изоляции.

— Я это знаю.

— Знаете?

— Вы же мне говорили. Вы сказали, что другая причина — это пустыня. Вы сказали, что любите ее так же, как моряк любит море.

— Да, это так. И это правда. Но есть и третья причина.

— И в чем же она заключается?

Он не ответил. Он сидел, положив руки на руль, и неподвижно смотрел на дорогу.

— Простите меня, — сказал я. — Мне не нужно было спрашивать. Это не мое дело.

— Нет-нет, все нормально, — проговорил он. — Не извиняйтесь.

Я посмотрел в окно на расстилавшуюся перед нами пустыню.

— Похоже, сегодня еще более жаркий день, чем вчера, — сказал я. — Наверное, уже перевалило за сотню градусов.