Ночная охотница
Шрифт:
– Элизабет Прекрасная гораздо лучше, ты имеешь в виду? И после этого ты говоришь, что ты не совсем женщина? Готов поклясться, что кровь Лилит…
– Придумай что-нибудь, ладно? – оборвала она.
– Что именно? Не хочешь быть Ужасающей Ведьмой Юга? Хочешь быть Спящей Принцессой, которую усыпили злые чары и которую может пробудить ото сна только поцелуй истинной любви? Тогда стоит тебе снова попасть в руки Стражей, и сразу же выстроится очередь принцев со всего света, чтобы вернуть тебя к жизни. Как тебя такая идея?
– Звучит
Люциус усмехнулся:
– Я не забуду. И ты тоже не забудь…
– Так и знала, что тебе что-то нужно от меня. Ты не можешь быть бескорыстным? Разве не этому учил тебя твой наставник?
– Ты будешь удивлена, но не этому. Итак…
– Итак?
– Будь наготове, Элизабет. Пока скажу тебе только это. Наши дела в этом мире не становятся лучше, хотя у меня есть определенные идеи…
– Это твои идеи? Или Его идеи?
– Его? Знаешь, Ему давно уже наплевать на этот мир. С чего бы иначе Он послал сюда всего лишь капитана ангелов? Для генералов Он припас дела поважнее…
– Может, Он хочет посмотреть, справишься ты или нет?
– Справлюсь? Справлюсь с чем?! Я должен простоприсматривать…
– Смотреть, как божьи творения уничтожают друг друга? В этом есть смысл?
– Не все божьи создания получились удачно, Он сам это признал. А насчет смысла – тут ты права. Во всем нужен порядок, нужна какая-то система…
– И твой план…
– Поговорим попозже. Я найду тебя, Элизабет, лет через пять-десять.
– Хорошо.
– Только не засыпай больше, – он улыбнулся. – Много теряешь, соня.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
ПЯТЬ МИНУТ ДО ПОЛУНОЧИ,
ИЛИ ЕЕ ЗДЕСЬ НЕ БЫЛО
Они так часто произносили фразу «Все будет хорошо», что Насте стало по-настоящему страшно, и мурашки устроили на ее спине какой-то дикий экстатический танец. Смайли держал Настану руку в своих руках, вероятно думая, что так девушке будет спокойнее, но ей-то казалось, что это не доброжелательное касание рук, а замок, захват, который не позволит вскочить и убежать.
– Теперь понятно, что имел в виду Люциус, когда сказал – помнишь, в «Трех сестрах»? – что нам когда-нибудь понадобится виновный… – Смайли говорил быстро, и смысл его слов был подобен мелодии, которая крутится в голове и которую вот-вот вспомнишь, но это «вот-вот» длится бесконечно. Настя уже вроде начинала понимать, что ей втолковывает Смайли, и вылавливала знакомые имена и названия, однако новые слова приходили слишком быстро, и сметали предыдущие, и уносили с собой имена и названия, как ручей уносит опавшие листья и сломанные ветки…
– Он не смог мне сказать.
– Что? – не понял Смайли. – Кто – он?
– Король не смог мне это сказать. Как мило с его стороны…
– Настя…
– Он поручил сделать это объявление
– Настя.
– Не забудьте сначала проверить состояние Дениса. Чтобы он был жив, здоров и, так сказать, в полной комплектации. Если короля Утера кинут на этом обмене, это будет пятно на твоей репутации, правда, Смайли?
– Никто не собирается соглашаться на эти условия, Настя!
– Сейчас не собирается, а завтра соберется.
– Настя, – грозно нахмурился Смайли, словно пытаясь этой гримасой призвать ее к порядку, к рассудительности, к взрослым мыслям и здравым реакциям. Гиблое дело. Смайли вздохнул и выпустил Настану руку: – Поговорим завтра. Армандо проводит тебя…
Настя посмотрела гному в глаза, готовясь сказать что-то резкое, но вместо этого у нее вдруг вырвалось неожиданное:
– Кто такой Александр?
– Хм, – Смайли если не растерялся, то на миг призадумался, вероятно пытаясь выстроить логическую цепочку между своими словами и вопросом Насти. – Вы с королем разговаривали об Александре? – Спрошено было с весьма недоверчивой интонацией, но что было терять Насте? Она утвердительно кивнула. – Александр Андерсон – старший сын короля Утера, – сказал Смайли. – Соответственно, старший брат Дениса и Амбер. К сожалению, несколько лет назад Александр Андерсон пропал.
– То есть у вас это не первый случай.
– Извини?
– У вас уже не впервые пропадают наследники престола, – тоном напавшего на сенсацию журналиста уточнила Настя. Смайли вздохнул и адресовал Армандо еле заметный жест, который, должно быть, значил нечто вроде: «Да убери ты ее наконец с глаз моих долой!»
Пока лифт поднимал Настю на ее этаж, к усталости в мышцах и песочной тяжести век вдруг добавилось новое ощущение: Лионея перестала быть загадкой, новым неведомым местом, протокольное описание которого занимало сотни страниц текста и мегабайты информации. Лионея стала опасной и тем самым стала обычной.
Не было никакого безопасного райского сада под этим небом, не было волшебной страны, отгороженной от зла неприступными горами.
Наконец-то все стало на свои места.
Я довольно хорошо помню тот вечер, помню, как странно поглядывал на меня Армандо, пока мы поднимались в номер. Наверное, ждал, что я устрою истерику или еще какое-нибудь представление. Но я слишком устала в тот день, чтобы давать полуночные концерты для избранной публики. Я просто молча кивнула Армандо у двери номера, вошла и закрыла за собой дверь. Положила на стол королевское яблоко и только тут заметила на его кожице следы от вонзившихся ногтей. Моих ногтей. Нервы, знаете ли.
В таком состоянии яблоко уже не представляло исторической ценности, и его можно было с чистой совестью съесть, что я с блеском исполнила, наблюдая на экране широкоэкранного телевизора какое-то французское реалити-шоу. Плод с древа познания был сочен. Само познание – так себе.
В смысле мало радости узнать, что твое предназначение – стать спасительной жертвой ради жизни наследника лионейского престола и ради мира во всем мире. С другой стороны, мама всегда твердила мне, что с моей ленью я вообще ничего в жизни не добьюсь. Ну и кто был прав, а? Знаешь, мама, далеко не каждая девушка может стать спасительной жертвой. Кого-нибудь из твоих знакомых меняли на похищенного принца? То-то и оно.