Ночная охотница
Шрифт:
Он был настроен поговорить о долге и способах его получения. Судя по блеску в глазах, эта проблема волновала его куда больше всех остальных вопросов мироздания.
– У меня есть план, – сказал Иннокентий. – В котором тебе отводится некоторая роль…
– Но…
– Надо отрабатывать кнедлики, дорогая.
Ничего особо гениального в этом плане не было. Проследить за двумя здоровяками, узнать, где именно они содержат Альфреда, вытащить его оттуда и получить долг.
– А потом положить его на место, –
– Кого – его?
– Альфреда, – пояснила Настя. – Шутка.
Иннокентий, похоже, возомнил себя полководцем, планирующим генеральное сражение, и шутку не одобрил. Он выпихнул Настю за порог, наставительно ткнул пальцем в направлении удаляющихся «разбойников» и шепнул:
– Вперед!
После кнедликов и пива Насте совсем не хотелось бегать по пражским улицам за какими-то бандитами, однако особого выбора у нее не было, и согласно известному методу Тома Сойера она попыталась найти хоть что-нибудь приятное в этом неприятном занятии. Она напомнила себе, что деньги Альфреда – это ее билет домой; она сказала себе, что еще никогда прежде не занималась уличной слежкой, а новый опыт всегда полезен для развития…
– Черт! – Настя остановилась как вкопанная, поскольку оказалось, что двое похитителей Альфреда тоже не видели большого удовольствия в беготне по пражским улицам. И поэтому они просто сели в машину.
Люди, про которых обычно снимают детективные фильмы, в подобных ситуациях прыгают в такси и произносят магическую фразу «Следуйте за той машиной», после чего таксист превращается в озверевшего Михаэля Шумахера, а его потрепанный жизнью «Фольксваген» или «Волга» – в гоночный болид. Насте подумалось, что уж про нее-то наверняка не снимут большого американского фильма, потому что, во-первых, ни одного такси поблизости не было, во-вторых, денег на такси не было тоже, оставалось только бежать за машиной на своих двоих. Настя сделала несколько шагов, услышала бульканье пива в собственном животе и поняла, что этот вариант еще более безнадежен. Надо было возвращаться в подвал и рапортовать Иннокентию о скоротечном и позорном провале возложенной на нее миссии. Так бы она и сделала, если бы не обратила внимание, что машина, в которую сели двое «благородных разбойников», не трогается с места.
Вероятно, двое ждали кого-то еще, а может быть, и не ждали, просто сидели в красивой машине, слушали музыку и смотрели на пригретых весной девушек (попутно обдумывая свои коварные разбойничьи планы, разумеется); но в любом случае это давало Насте маленький шанс провалить свою миссию не так быстро и не так позорно.
Она поравнялась с машиной и присела, будто бы завязывая шнурок на кедине, а на самом деле отчаянно косясь в сторону бандитского «Вольво» и стараясь даже как-то поудачнее нацелить ухо, чтобы из уличного шума выцедить разговоры сидящих в машине. То, что они скорее всего будут говорить по-чешски, ей в голову не пришло.
Зато ей пришло в голову, что неплохо бы запомнить номер машины. Настя повторила несколько раз про себя последовательность букв и цифр, поправила завязанный аккуратнейшим бантом шнурок и выпрямилась. Стоять рядом с машиной было бы глупо и подозрительно. Поэтому она решила пройти вперед и встать у лотков с сувенирами, устроив там своего рода наблюдательный пункт. Идея была
Настя решила вернуться к «Альфреду» и сообщить Иннокентию, что слежка идет просто великолепно, но эта идиллия закончится в ту секунду, когда двигатель «Вольво» заработает, потому что даже в годы своих наивысших успехов в легкой атлетике (кажется, пятый класс?) Настя была не в состоянии соперничать в скорости с автомобилем, а уж теперь-то и подавно. Так что если Иннокентий хочет лично побегать за «Вольво», то…
– Ай!!!
Кто-то схватил ее за руку и дернул в сторону. Первая и весьма глупая мысль состояла в том, что этот «кто-то» – особо назойливый продавец сувениров, который решил любой ценой всучить ей дурацкие часы в форме башни…
– Денег нет, денег нет, – зачастила Настя, пытаясь выдернуть свою руку и с ужасом понимая, что у нее это не получается. Пять сильных мужских пальцев вцепились ей в запястье, и от этого захвата по Настиной руке вверх побежал холод усиливающегося страха, поскольку кто-то в мешковатых светлых брюках и такой же рубашке, в солнцезащитных очках на пол-лица тянул Настю вовсе не к сувенирным лоткам, а в другую сторону, под арку, в тень; а значит, это был вовсе не настырный коммерсант, а кто-то более зловещий, к примеру сексуальный маньяк…
Ну это было уже совсем не ко времени и не к месту. Маньякам положено обитать в жутковатых местах типа старых парков или заброшенных заводов, выходить на промысел опять-таки полагается ближе к закату солнца, а тут – среди белого дня, можно сказать, в культурном центре Европы, среди декораций к карамельным сказочкам?!
Парень явно что-то напутал. К тому же Настя была и без него озабочена слежкой за бандитами в «Вольво». Страх словно вирус постепенно подчинял себе все Настино тело, и в желудке уже словно покоились не кнедлики, а пара стаканов колотого льда, однако ноги еще сохраняли верность своей хозяйке.
Хозяйка, то есть Настя, взвизгнула для храбрости и двинула ноги в бой. Точнее, правую ногу, и если уж совсем вдаваться в подробности, то в пах обнаглевшему маньяку. Дважды. Отчасти это было сделано с перепугу, отчасти потому, что мешковатый силуэт нападающего оставлял возможность попадания ногой немного не туда, куда следует, а в данной ситуации Насте хотелось проявить исключительную точность.
Пальцы разжались, мужчина отшатнулся назад и ударился спиной о стену дома. Очки слетели с лица, которое оказалось весьма бледным и…
Знакомым.
– Настя… – сдавленно проговорил мужчина.
Она потом утверждала, что сделала это по инерции, еще не поняв, кто именно стоит перед ней или скорее – кто именно прислонился к стене, чтобы не упасть. Может быть, так оно и было.
А может быть, и нет, может быть, первые два удара этот человек получил по недоразумению, а вот третий предназначался уже персонально ему – майору Артему Покровскому.
Этот третий удар Покровский отчасти парировал кожаным портфелем, но и ему, видимо, и от первых двух было достаточно худо.