Ночной кошмар
Шрифт:
– ФБР. Можно вас на пару слов?
– Помогите мне, – хрипло прошептал мужчина.
– Простите? – переспросил Сэм. – Мистер, вам нехорошо?
Человек развернулся к ним с болезненной тщательностью, словно напрячь мышцы для такого простейшего движения стоило ему огромных усилий. Он поднял голову и уставился на Винчестеров глазами, до такой степени налитыми кровью, что не получалось различить зрачки. Из его ушей, носа и рта струилась кровь, каждый сантиметр кожи покрывала алая сыпь, как будто вся кровь внезапно решила покинуть тело.
Винчестеры замерли и вытаращились на
Мужчина протянул руку, с его пальцев тоже капала кровь. Огрубевшим от боли голосом он выдохнул:
– Помогите мне!
Когда он моргал, по щекам стекали кровавые слезы.
– Приятель, что с тобой такое стряслось? – не подходя ближе, спросил Сэм.
– Мне нужна помощь!
Человек поковылял к ним. Братья вскинули пистолеты.
– Это уж слишком, – пробормотал Дин.
Человек остановился, но его продолжало трясти.
– Дин, он не зомби.
– Больше на долбаную гранату с кровищей смахивает.
С другой стороны подъехала полицейская машина. Световые сигналы работали, но сирена молчала. Автомобиль пересек две полосы и остановился у обочины напротив мемориала.
– О, офицер Блонди, – сказал Дин.
– Уайлд, – поправил Сэм и поприветствовал ее: – И снова здравствуйте!
– А вы снова целитесь в гражданского.
– Да? – подал голос Дин. – Он из ваших?
– Разумеется, он… – она замолчала и по широкой дуге приблизилась к мужчине, держа руку на кобуре. – Сэр? Как вас зовут?
Мужчина посмотрел на нее, хотел что-то сказать, но закашлялся. Кровь полетела у него изо рта мелкими брызгами. Уайлд инстинктивно отшатнулась.
– Что это с ним?
– Он болен, – предупредил Сэм. – Что-то жуткое. Эбола. Геморрагическая лихорадка. Марбургский вирус[3].
– Вы обязаны мне помочь! – истерически выкрикнул мужчина.
Снова развернувшись к Сэму, больной, вытянув руки, неуклюже двинулся на него.
^ Эсэсовский штурмовик – член штурмового отряда, нацист, член охранных отрядов национал-социалистической партии и военнослужащий особых частей фашистской Германии.
^ Популизм – форма отношения общества и власти, при которой политическая власть свое отношение к обществу и, соответственно, свое законотворчество, аргументирует голосом народа.
^ Эбола – общее название для вирусов, вызывающих геморрагическую лихорадку Эбола.
Марбургский вирус – общее название для вирусов, вызывающихмарбургскую геморрагическую лихорадку.
Геморрагическая лихорадка – острое, чрезвычайно заразное лихорадочное заболевание, смертность 50-80%, вакцины или приемлемого лечения пока не существует.
ГЛАВА 14
Кровь текла по его лицу, струилась из ушей, глаз, носа и рта. Не доходя до Сэма метров трех, мужчина скорчился в приступе кашля, и кровь снова брызнула у него изо рта. На негнущихся ногах он продолжал ковылять к братьям.
– Стой! – предупредил Сэм, играя желваками и положив палец на спусковой крючок.
– Да ну на фиг, – пробормотал Дин и выстрелил.
Пуля попала повыше левого глаза, голова больного мотнулась. Тело, запутавшись в собственных ногах, повалилось – и исчезло, не успев даже стукнуться об асфальт. Вся пролитая кровь пропала вместе с ним. Сэм повернулся к брату:
– Откуда ты знал, что он не настоящий?
– А я не знал, – отозвался Дин. – Играл по твоим правилам: все реально.
– А если б он был из наших? – вступилась Уайлд.
– Какая разница, – Сэм кивнул брату. – Он был смертельно болен. Девяносто процентов из ста, что он бы умер.
– И десять, что выжил бы, – возразила Уайлд.
– Хотите превратить город в горячую точку? – поинтересовался Дин.
– С этим не ко мне.
– Как бы то ни было, – перебил Сэм, пока не разгорелась ссора, – что бы не вызывало эти явления, едва ли оно морочится со статистикой: заразился – умрешь.
– И что же делать?
– Стрелять без предупреждения, – отозвался Дин. – На поражение.
Забывшись на диване неспокойным сном, Фил Мейерсон случайно ткнул механическим карандашом себе в бедро: рука соскользнула. Скорее внезапное движение, нежели сам укол, вырвало его из того, что начиналось как небольшой отдых уставшим глазам и перетекло в глубокий сон. Глаза распахнулись в темноту, и Мейерсон несколько мгновений не понимал, где находится, но потом включились настольная лампа и телевизор. Он понял, что пока спал, в доме отключали электричество. Взглянув на неоконченный кроссворд, он вздохнул, презирая себя, и шлепнул газету на край стола, положив карандаш сверху.
– Чертов возраст…
Наклонившись над журнальным столиком, Мейерсон взял пульт и выключил телевизор. Вздохнув еще раз, поднялся из уютных объятий дивана. Полгода назад он продолжил бы корпеть над кроссвордом. Да что там, месяц назад он бы не бросил дело на половине. Но не сейчас.
– Не сегодня, – тихонько признал он свое поражение.
Почему-то Мейерсон не мог стряхнуть усталость. Может, он заболевает? Может, какая-нибудь болячка выпивает его и так скудные жизненные силы? Не экзотическая инфекция из тех, что он изучал всю жизнь, а простенький заурядный вирус бросил вызов его иммунитету. Это предположение отчасти успокоило его. Всякий может заболеть и нуждаться в лучшем отдыхе, чем обычно – это вовсе не обязательно признак преклонного возраста и ослабевающей трудоспособности. Если нужно отдыхать, он будет отдыхать. Но можно ли как-нибудь поспать без снов? Так же сильно, как Мейерсон грезил о юности, он мечтал о том, чтобы не видеть во сне смертельные эпидемии.
Выключив настольную лампу, он медленно поднялся по лестнице, слыша, как суставы скрипят и щелкают, словно несмазанные петли, и тяжело опираясь на перила, потому что он нуждался в поддержке, чтобы элементарно добраться до спальни и спящей жены.
В оставшейся позади темной комнате черная масса отделилась от стены, проплыла по воздуху и просочилась сначала в замочную скважину, а потом в щелку между краем зимней двери и косяком. Оказавшись на улице, она парила над крышами в знакомом направлении, пока не зависла над другим домом и не нырнула вниз, чтобы поесть еще до того, как закончится ночь.