Ночной нарушитель (сборник)
Шрифт:
Они шли по заснеженной, сплошь в резких синих прочерках улице, – солнце било косо, из-за деревьев, оставляло длинные яркие тени. Коряков косил глаза на девушку, ощущал внутри тревожное тепло: он верил и не верил одновременно, что эта красивая девушка имеет отношение к нему, идет рядом с ним. Может, она просто обгоняет по тротуару невысокого мрачноватого лейтенанта, сейчас уйдет вперед и навсегда исчезнет из вида… И из его жизни.
Этого лейтенант Коряков боялся.
Большая часть кафе в Уссурийске еще не работала, в остальных сонные официантки лениво позевывали, сидя за столиками, ожидая клиентов, а точнее – вечера, вместе с ним – притока молодых говорливых людей с толстыми кошельками – продавцов китайского рынка.
Когда придут «бравые китайские парни», рекой польется все, и ханжа – рисовая водка, привезенная по железной дороге из Харбина, и деньги – не рубли, не юани, а американская зелень, – тогда лица дам расплывутся в потрясенных улыбках.
Впрочем, про женщин, которые обожают «бравых китайских парней», начальник коряковской заставы капитан Шемякин говорил, что в них его восхищает одна черта…
– Какая?
– Та, которая делит задницу на две половинки.
Шагая по тротуару. Коряков даже ладонь прижал к губам – не дай бог эта фраза сорвется с языка… На щеках у него появился темный стыдливый румянец.
Они зашли в кафе, вход в которое украшали золоченые китайские фонари.
– Здесь немного дороже будет, чем в других местах, но качество отменное, – сказала Лена.
– О деньгах не беспокойтесь, Леночка. – Корякин махнул рукой, жест был беспечным, совершенно не свойственный лейтенанту. – Деньги у меня есть.
Лена отнеслась к этому легкомысленному заявлению иронично:
– В наше время даже то, что получают генералы, нельзя назвать деньгами, – сказала она.
Коряков сделал рукой неопределенный жест, собираясь предстать в роли Гарун-аль-Рашида, хотел что-то сказать, но не нашелся, лишь помял пальцами воздух и сказал:
– Я предлагаю выпить шампанского.
– По принципу: с утра выпил – и весь день свободен?
Лейтенант чувствовал, что он теряет от этой девушки голову, еще немного – и закувыркается совсем, станет ее рабом… Если, конечно, ничего не случится.
– Леночка, откуда вы родом? – спросил он, ощущая во рту некую непривычную сухость. – Вы здешняя?
– Нет, не здешняя. Я из Благовещенска. Слышали про такой город?
– Естественно. Там, кстати, стоит большой погранотряд.
– Ну, само собою разумеется. Россия – родина слонов, кривых дорог, вечнозеленых помидоров и больших погранотрядов.
– Я не про это, Лена.
– И я не про это.
От шампанского отказались, кофе оказался жидким, припахивал чем-то – то ли мышами, то ли плесенью. – но Лена даже огорчаться не стала по поводу плохого напитка, выпила чашку до дна, потом перевернула ее на блюдце.
– Самое верное гадание – на кофейной гуще, – сказала она, – гораздо вернее карт.
Через несколько минут она посмотрела на результат и произнесла довольно:
– О, товарищ лейтенант, вас ожидает повышение по службе.
– Это я знаю. А что ожидает вас?
Вместо ответа Лена беспечно махнула рукой:
– Ну, какое может быть у нас повышение?
– А место вашей усатой горластой провизорши?
– Это место очень незавидное. То пилюль для инвалидов не хватает, то таблеток от головной боли для государственных служащих, то лекарства вдруг начинают поступать фальшивые…
– Газеты пишут, что в России ныне в аптеках более восьмидесяти процентов всех лекарств – фальшивые.
– Правильно пишут. У меня знакомые во Владивостоке, муж и жена, купили американские витамины «Центрум»… Она – лаборантка, он – научный сотрудник в техническом университете, так что возможность проверить таблетки у них имелись…
Лена неожиданно замолчала, и Коряков, не выдержав, спросил:
– И что, проверили?
– Проверили. Оказалось, все таблетки – чистейшая сода. Без всяких примесей. Даже витамина «це», которого полным полно во всех помидорах, нет.
– А если завернуть витамины назад американцам? Упаковать в белую бумагу и отправить по почте?
– Американцы здесь не при чем. Виноваты наши отечественные жулики. Сидят где-нибудь в подвале на Светланской [1] и штампуют витамины на коленке. Еще этим любят заниматься наши дорогие соседи – корейцы и китайцы.
1
Одна из центральных улиц Владивостока.
– Об этих деятелях у нас в погранвойсках знают больше всех. Обмануть ламозу для них – святое дело.
– Что такое ламоза?
– Так китайцы зовут русских. Еще – лосян. В переводе – «старый друг».
– В Благовещенске китайцев много, – сказала Лена, – в Приморье, по-моему, меньше. Раньше население относилось к китайцам с симпатией, сейчас люди их начали бояться.
Лейтенант знал об этом – и от отцов-командиров слышал, и от подчиненных, и в газетах читал, и знакомые рассказывали, понимал, отчего такое происходит, но тем не менее спросил:
– Почему начали бояться?
– Ну, например… На набережной Амура китайцы построили несколько роскошных домов, действительно роскошных, какие, например, не строят даже в Европе… – Лена покосилась на официантку, скрывшуюся за занавеской и попросила: – А что, если мы еще возьмем кофе?
– Нет проблем! – Лейтенант подобно герою какого-нибудь западного сериала, громко пощелкал пальцами.
Официантка незамедлительно высунулась из-за занавески.
– Еще кофе, – сказал ей Коряков.
На лице официантки вспыхнуло и погасло разочарование: она думала, что офицер этот – богатый клиент, способен поутру сделать обильный заказ с икрой и заморским бренди, а он оказался голью перекатной, полулейтенантиком…
– Сей момент, – произнесла она язвительным тоном и вновь исчезла за занавеской.
– И что дальше? – спросил у Лены Коряков.
– Однажды благовещенские мужики, находясь в добром настроении, подошли к китайцам и сказали: «Молодцы, собратья по бывшему социалистическому лагерю, хорошо научились строить!» Те посмотрели на них хитро и сказали в ответ: «Для себя ведь строим…» Вот так! Что бы это значило, товарищ лейтенант?