Ночной огонь
Шрифт:
Вернувшись, Берк обнаружил, что она не двинулась с места.
— Идите к камину и садитесь, — приказал он.
— Огня нет, — пробормотала Ариель.
— Сейчас постараюсь разжечь. А пока вытрите волосы.
Заметив, что руки у нее не дрожат, Берк облегченно вздохнул. Все происходящее казалось чудовищным сном, вызванным слишком плотным ужином или чем-то столь же неприятным.
Через несколько минут Берк отодвинулся и присел на корточки, любуясь делом рук своих. Потом зажег клочок бумаги, швырнул в камин; пламя побежало по дровам и с ревом взметнулось вверх.
— Подойдите
Берк поднялся и протянул руку. Но Ариель не обратила на него внимания и, встав со стула, придвинулась поближе к огню. Берк неожиданно подумал, что подол его халата для нее достаточно длинен, чтобы служить шлейфом подвенечного платья. Подвинув ее стул к камину, он сделал ей знак. Ариель, по-прежнему не произнося ни слова, опять села. Берк взял с туалетного столика расческу, устроился рядом с девушкой, осторожно поднял с ее плеча длинную густую прядь и начал расчесывать. Только тогда Ариель осмелилась взглянуть на него. Нет, она совершенно не в силах понять этого человека.
Очень медленно, очень робко она отстранилась и попросила:
— Можно я сама сделаю это? Берк отдал ей расческу.
— Пойду переоденусь, — бросил он скорее себе, чем ей. В комнате не было ширмы. Соблюдение правил благопристойности считалось исключительной привилегией женщин. Однако Берк неловко себя чувствовал оттого, что приходится раздеваться в ее присутствии. Конечно, глупо, он понимал это, но все же, когда она расстегнула его панталоны, гладила и ласкала бунтующую плоть, прикасалась к ней губами, ощутил при этом не только невыразимое смущение, но и осознал почему-то, что в каком-то смысле был подвергнут насилию.
Берк глубоко вздохнул, но видя, что Ариель совсем не обращает внимания на его присутствие, разделся и натянул другой халат, из темно-красного бархата, такой старый, что локти протерлись едва не насквозь.
Ариель уже успела расчесать волосы, к этому времени почти сухие. Берк встал над ней. не в силах сообразить, что теперь делать, постепенно пытаясь осмыслить чудовищность ситуации. Едва ли не впервые в жизни он чувствовал полную беспомощность и растерянность.
— Ариель, — очень тихо выговорил он наконец, — мы должны поговорить, но сначала я принесу вам бренди.
Когда он вернулся, она оставалась в той же позе — молчаливая и неподвижная как камень. Берк встал перед ней и осторожно опустился на корточки. Она, конечно, отстранилась — он ожидал этого. Даже неприкрытый страх во взгляде больше не удивлял его, хотя и потряс до глубины души.
— Вот, выпейте бренди, — велел он. — Это вас согреет.
Несколько капель опия, добавленных в спиртное, помогут ей крепко уснуть, по крайней мере Берк на это надеялся.
Ариель уставилась на янтарную жидкость с таким видом, будто он подносит ей самый страшный яд на земле. Глаза Берка чуть сузились, Ариель заметила это и, одним глотком осушив стакан, мгновенно закашляла. Берк взял
— А теперь объясните, почему вы… словом, почему вы сделали это там, в конюшне.
Ариель, посмотрев на него как на сумасшедшего, совершенного безумца, выпалила:
— Я не думала, что вы дадите мне время раздеть вас. В конюшне было холодно, и я думала, вы не хотите мерзнуть. Я сделала только то, что, как думала, понравится вам. Вы не сказали, что предпочитаете, и я пыталась… хотите, чтобы я вас раздела?
Берк закрыл глаза как от удара, не в силах больше вынести этого.
— Ариель, перестаньте! — вскрикнул он, не сознавая, насколько резко прозвучали его слова, но Ариель мгновенно расслышала недовольные нотки и застыла. Берк мрачно уставился в ревущее пламя.
— Я не просил вас услужить мне… подобным образом, — выдавил он наконец.
— Услужить… — медленно протянула она. — Это означает ласкать вас, взять в рот и…
— Совершенно верно. Я не просил вас вести себя…так смело.
Она снова как-то странно взглянула на него.
— Почему вы сделали это?
— У вас был кнут, — заявила она терпеливо, словно поясняя несмышленому ребенку самые очевидные вещи. Берк заметил, что тонкие пальцы нервно теребят складки халата.
— Нет, это у вас был кнут, и вы меня ударили. Я и пальцем не пошевелил.
Берк бессознательно потер ушибленную руку. Кнут не ссадил кожу, но боль еще не ушла.
Ариель теперь казалась совсем юной и беззащитной.
— Я не верю вам! Вы обязательно избили бы меня! Пытаетесь заманить, поймать на удочку, да только я не поддамся!
Она вскочила, сделала несколько шагов и, запутавшись в подоле халата, едва не упала. Берк вовремя подхватил ее и прижал к себе.
— Перестаньте бегать от меня! Я всегда успею догнать вас, неужели еще не поняли? А теперь я намереваюсь отнести вас в постель.
Девушка мгновенно застыла.
— Нет, сегодня я не собираюсь заниматься любовью. Вам необходимо выспаться, Ариель. Завтра утром все выясним.
Она не поверила ему ни на секунду.
— Я хочу пойти в свою спальню.
— Там нет простынь.
— Мне все равно.
— Нет.
Берк подвел ее к постели, откинул покрывало и повернулся к девушке:
— Ложитесь поскорее, я вас укрою. Ну, вот и молодец.
Он подоткнул ей одеяло, как ребенку. Но Ариель по-прежнему подозрительно глядела на него выжидающими недоверчивыми — глазами, подтянув одеяло до самого подбородка.
— Мы поговорим завтра, когда вы отдохнете. Берк погасил свечу, так что комната погрузилась в полумрак, и вернулся к камину.
— И когда я отдохну, — молчаливо добавил он, запирая дверь и кладя ключ в карман.
Она ласкала его с опытностью прожженной шлюхи — те же приемы и ухватки. Именно поэтому гнев продолжал бушевать в душе с такой силой, что Берк до сих пор дрожал. И к тому же этот проклятый кнут!
В комнате стояла тишина, если не обращать внимания на стук дождевых капель по стеклу. Внезапно раздался отдаленный раскат грома, и через несколько мгновений небо прочертила косая молния. Что же ему теперь делать, черт возьми?!