Ночной охотник
Шрифт:
— Клянусь своим пустым, голодным, бурчащим брюхом, лучшего места нам точно не найти! — тоном, не допускающим возражений, сказал предводитель отряда. — Здесь все нам подходит. Место на пригорке, большая пещера. Там, за рощицей, озеро.
Обернувшись назад, он спросил:
— Сутер, где ты? Тебе пора купаться?
— Да уж, время настало! — с готовностью отозвался худой парень в кожаной бандане.
— Порядок, приятель. Скоро сможешь поплескаться в воде.
Обратившись к Джиро, Кийт приказал:
— А ты, несносный скандалист, проверь пещеру. Не ждет ли там какой–нибудь голодный монстр?
Чернокожий гигант запалил смоляной факел и на несколько секунд исчез во мраке. Осветив внутреннее пространство укромного убежища, верзила крикнул оттуда:
— Да, ты был прав! Тут хватит места для всех!
Показавшись снова в проеме, он с виноватой гримасой добавил, обращаясь к Кийту:
— Точно, все надежно! Если из–под земли, конечно, никакая тварь не вылезет, да и сверху никто не свалится.
— Тогда остаемся ночевать здесь, — решил предводитель отряда.
С Хрипуном, кроме Джиро, в отряде никто и никогда не спорил.
Невысокого роста, но крепко сбитый и широкоплечий, Кийт поражал прежде всего своим взглядом. Ледяные глаза его просто гипнотизировали, завораживали собеседников. Одним лишь видом своим он мог навести страх не только на случайных знакомых.
Ничего удивительного не было в том, что какие–нибудь дремучие земледельцы, живущих в районах Внутреннего моря, панически боялись его. Они просто холодели от ужаса, взглянув на это покореженное шрамами лицо, на котором металлическим холодным блеском сверкали пронизывающие, умные глаза.
Медноволосый Хорр сразу заметил, что встречаться с ним взглядом лишний раз боялись самые отчаянные члены его же собственного отряда. Мало кто осмеливался открыто взглянуть ему в лицо.
Задрав голову так, что с макушки чуть не слетел круглый шлем, скроенный из тяжелой просмоленной кожи грокона, главарь отряда впился внимательным взглядом в крону огромного мамонтова дерева.
Трудно даже предположить, невольно подумал Кийт, сколько лет исполнилось этому исполинскому дереву, родственнику древней гигантской секвойи. Невозможно было и представить, когда на возвышении, на небольшом холме начал расти этот великан!
Еще со времен учебы ему было известно, что такие исполины могли жить до четырех тысяч лет; в таком случае это означало, что робкий росток, появившийся из семени, чудом уцелевшего После ядерной войны, начал расти сразу после Смерти. За то время, пока это дерево достигло своих масштабов, на Земле очень многое изменилось.
Необъятный ствол, покрытый выпуклыми буграми и иссеченный глубокими морщинами извилистых трещин, вздымался на сотни футов. Казалось, он почти упирается в синеватое вечернее небо.
Могучие корни напоминали изогнутые колонны. Они уходили в недра земли, вгрызаясь в почву, как пальцы огромного чудовища. Между корявыми «пальцами» этих лап, заполненных землей, и образовывалось пространство, заключавшее в себе нечто вроде полукруглого навеса, высотой примерно в рост человека.
Логово это выглядело вполне пригодным для временного пристанища. Все члены отряда Хрипуна после ужина вполне могли хорошо отдохнуть внутри. Темной глухой ночью любой сёрчер мог почувствовать себя в полной безопасности под толстыми сводами укромной пещеры.
Заросли древовидного папоротника и зубчатого ливидамбараса, кустарника с огромными листьями, напоминавшими пятиконечные звезды, обрамляли опушку почти круглой формы. Место выглядело вполне пригодным для стоянки.
— Все, порядок! Разгружайтесь, бездельники! — по–прежнему тихо скомандовал Кийт. — Пусть рогачки остаются здесь, сами отыщут себе поблизости какой–нибудь жратвы, Мы расслабимся пару дней, имеем право. С утра старина Диал подергает буйволиц за соски, нацедит пару кувшинов молока. Немного отдохнем, а уж потом двинемся дальше!
У входа в пещеру закипела работа. Каждый знал свою задачу, поэтому дело спорилось быстро. Вскоре вещи были аккуратно сложены между корнями, а в центре поляны заполыхал костер, на котором готовилась походная снедь.
— Скажи мне, приятель, о чем обычно мечтают дождевые охотники из твоего племени вечером, после длинного перехода? — спросил у Хорра низкорослый метс по имени Диал.
— О милости Духа Проливного Дождя! О тихой, спокойной ночи усмехнулся иннеец.
— И все? — лукаво спросил Диал.
— Нет, конечно. Милость Духа Проливного Дождя означает хорошую жратву перед сном. Все думают о празднике «большого живота».
— Точно! — ухмыльнулся метс. — В этом все мы похожи. Перед хорошим сном на мягкой лежанке сёрчеры мечтают о доброй кружке хмельного меда, об увесистом куске жирной моцарры. Скоро я угощу тебя на славу этим сыром, ничего вкуснее ты еще никогда не пробовал!
Вся поклажа лесных путников была приторочена к мускулистым спинам четырех кау. Самки этих крупных вьючных животных напоминали по внешнему виду древних доисторических буйволиц, обитавших на Земле еще до Смерти, много тысяч лет назад.
Древнее, почти забытое слово «буйволица» все же оставалось в чести даже спустя несколько тысячелетий после колоссальной атомной ошибки, слизавшей с лица планеты почти все человечество. Оставшиеся в живых многие вещи обозначали по–иному, но и прежние слова остались в языке, так что слово «буйволица» порой иногда употреблялось наравне со словом «кау».
Сёрчеры брали кау в поход, но каждый раз новых. В конце очередной экспедиции животных забивали на мясо, так что совсем недавно, перед очередной экспедицией, искатели выменяли новых мощных самок, отдав за них кое–что из древних предметов, обнаруженных во время предыдущей экспедиции на разрушенный древний космодром.