Ночной Охотник
Шрифт:
Я развел руками, старательно пытаясь придать улыбке на морде лица не такое деревянное выражение. Выдохнул слова вместе с облачком морозного пара:
– Прости, отче, но... как тебе ответить на этот вопрос? Вот я такой... Не родился здесь, по крайней мере, не припомню такого. Но стал одним из вас... Что еще сказать?
В желтых глазах старика вновь зажглись колючие огоньки. Прежде чем задать новый вопрос, он хорошенько подумал.
– Стал одним из нас?.. Давно, слишком давно Колесо перерождения не поворачивалось к Ночному народу. Почему вдруг ты? Такой странный: и свой, и чужой единовременно, как с двумя лицами...
Я вновь развел руками. А старик вдруг закричал:
– Дай слово! Поклянись, пришелец, что не враг ты нам!
От напора
– Какой враг, отец? О чем...
– Поклянись, что не присягал Темному королю!
– Не присягал. Клянусь... но чем? Не ведаю еще ничего. Пожалуй, только слово дать могу.
Повисла тишина. Температура в хижине почти вернулась к норме.
– Слова пока достаточно, - задумчиво произнес Старец-висельник. Мне показалось, или свечение в его глазах угасло окончательно?
– Ты первый Ночной за долгие годы, десятилетия, даже столетия... И такой, прибывший со Внешней стороны... Не ошибся ли Рауль, доверяя тебе? Или это знак свыше?
Ответить мне было нечего. Начну убеждать - только все испорчу, ведь кто обычно горячее всего оправдывается? Правильно, тот, кто нагадил сильнее других.
Тяжело вздохнув, старик вновь сгорбился, сделался сразу как-то меньше, худее. Даже голос вновь прозвучал слабо и ломко:
– Так зачем ты потревожил меня? Что хотел узнать?
Я быстро вызвал меню профиля. Квест, посвященный Дозору Блошиных нор исчез безо всякого следа и награды, сейчас доступен только один - узнать историю Ночного народа. О чем я и сообщил хозяину этой дыры.
Старец-висельник издал кашляющий смешок.
– Да-да... именно про это чаще всего и спрашивали дети... наши дети... А теперь и ты, Дарк.
Отвернувшись, он захромал к своему чудовищно длинному и широкому столу, бормоча на ходу:
– Боги, неужели это взаправду? За столько лет пустоты я впервые увидел взрослого с душой ребенка? Может, и верно, что это знак?.. Эх, спросить бы, как в прошлом, у звезд и Луны-матери, но теперь мы хуже собак, ведь даже псы могут выть на луну, а нам ее лик не узреть при всем желании... неведение... оно хуже всего...
В этом я был с ним согласен.
3
– Ну, что, детки? Садитесь в круг, я расскажу вам кое-что о том, что было до нас.
Старец-висельник очень осторожно опустился в кресло-качалку, протяжно выдохнул. Тон его был весел, но в нем угадывалось нечто далекое. Было видно, что за его ехидством скрывается тоска - настоящим деткам он не рассказывал истории уже очень давно.
Я примостился на табуретке, рядом с лампой. Зеленый свет дрожал, отчего на лик старика падали мистические тени, придавая рассказу подернутый пылью ореол древности.
– История этого мира настолько глубоко уходит корнями в прошлое, что истина неведома никому. Мы знаем лишь крохи, а об остальном можем только догадываться... Знаем, что тысячелетиями миром правили расы Древних, великие расы, расы Титанов и столь же титанических знаний обладатели. То была эпоха Великий чудес...
Я смотрел на лицо Старца-висельника, и почти наяву видел чувства, его обуревавшие. Словно в машине времени, древний старик молодел, переносясь мыслями глубоко в прошлое. В тот миг, когда он впервые столкнулся с крепким орешком древних тайн. Он рассказывал эту историю тысячи раз, но так и не разгаданная тайна ушедших цивилизаций все еще жила в его разуме, горела под грузом воспоминаний и обыденности, будто свеча спасительного маяка. Так в моем мире люди поднимают взгляд и смотрят на звезды. Мы моментально забываем обо всех глупостях будней, вроде ипотеки или обиды на соседа, всей душой стремимся в непроглядный мрак космоса, стремясь постичь расстояния в миллиарды парсеков. Каждый раз мы страстно желаем заглянуть туда, где, возможно, живут наши братья по разуму...
– Древние города превращались в королевства, а те становились величественными империями. Столь огромными, что даже птицы, взлетая к солнцу, не могли видеть границ одного царства. И очень быстро Древним стало тесно. Столкновения на границах переросли в междоусобицы, а те разожгли пожар войны, страшной войны, такой, что охватывала одну расу за другой. Императоры прошлого собирали под своими стягами сильнейшие армии, а затем их в прах стирали другие. Птицы, которым выпадало несчастье пролетать над ратным полем, падали замертво, оглушенные лязгом металла и криками павших в сражении... Но одна победа ничего не значила, ибо на границах империи-триумфатора сразу объявлялась армия жадного соседа, который стремился успеть захватить чужую землю, пока воины соперника были обескровлены битвой. И все начиналось по-новой. Но время шло, мир старел, накапливая все больше знаний прошлых эпох, а его дети становились мудрей. Однако их мудрость проистекала из свитков и библиотек, а не из божественных откровений. Таким образом пра-расы, вместо могущества разума, накапливали военную мощь, не помышляя о последствиях. Войны продолжались, становясь век от века беспощаднее и страшней. Целые континенты обращались в кладбища, уходили в небытие народы, а пшеница приобрела соленый привкус, ибо в мире не осталось почвы, на которую не пролилась бы кровь. Так началась эпоха Истребления.
Старец-висельник откинулся в кресле-качалке, дряблые веки опустились. Голос приобрел зловещие нотки.
– Битвы Древних достигли своего пика. И в один из дней тысячи разных сражений слились в одну Войну, и ей было предначертано изменить все. По жестокости и размаху ей не было равных. От оружия Древних кипели океаны, горела земля, а небеса, не выдержав жара, плавились и стекали, как воск, на земную твердь. Но Предтечам, уже поголовно одержимым демонами смерти, даже этого показалось мало. В свирепом горниле войны они выковали новое оружие, затем еще мощнее, и еще, пока, наконец, они не уничтожили все на свете. И всех, включая самих себя. Память о том, отчего начались войны, чем жили Древние и о чем грезили, была уничтожена навсегда... однако это было лишь началом. Оружие и страшные воины-големы ушедших цивилизаций сохранились даже в те лютые времена. И они продолжали воевать. Во время, когда сама земная твердь трескалась до самого ядра, а с неба ничего, кроме смерти, не лилось, исполины Предтеч продолжали драться. Они скитались по мертвому миру, размешивая сапогами разогретую до жидкого состояния землю, а, увидев врага, сходились насмерть! Их битвы разрывали саму ткань бытия, и только чудо спасло Мироздание от окончательной гибели. Титаны истребили все и вся, они погасили звезды, и умерли вместе с их светом...
Так завершилась эпоха Безвластия и Звенящей пустоты.
Старец-висельник устало потер мешки под глазами. Взор его блуждал, а голос стал отрешенным.
– Понадобились тысячи эпох, чтобы почва вновь обрела твердость, чтобы воздух остыл, а ядовитый пепел смыло дождями. Еще больше времени ушло на то, чтобы первое зернышко проросло, и его стебель расколол мертвый камень этого мира. Вместе с этим звуком в мертвый мир пришли Новые Боги.
Они воссоздали звезды, вновь зажгли солнце и вернули на небосклон Матерь-луну. А затем, когда работа была кончена, Боги открыли двери, впустив сюда первые расы. Ими стали Первородные эльфы и люди. Старейшие и сильнейшие народы.
Так началась эпоха Становления.
Волшебство вернулось, насыщая истощенную землю благодатью. День ото дня росли города, множились народы, возникали новые расы: из недр лесов вышли энты, спустились с гор гномы, выползли смоки, гремлины, явились гноллы, чудовища, великаны и карлики-половинчики, взвились из недр земли демоны... много всех теперь. И в небесах живут, и в морях, и за ними. А последними пришли Ночные. Говорят, когда-то мы были с эльфами и людьми родственниками. Первые Ночные родились то ли от брака мужчины-человека с эльфийкой, то ли эльфа с людской женщиной. И были они с белой кожей, внешностью людей, и грацией эльфов. Но затем стали особняком, поссорившись и с остроухими, которые зовут нас выродками, и с людьми, которые называют демонами. Так у нас появились свои Боги, Темные. А потом... потом в мир пришел Великий отец.