Ночной портье
Шрифт:
Увидев, как я неуклюже, на костылях, вползаю в бар, Флора тяжело задышала и воскликнула:
— Что за ерунда?
— Пустяки, — бесстрашно объяснил я. — Всего лишь закрытый перелом. Недель через шесть снимут гипс. Так, во всяком случае, врачи уверяют. — И я со стоном тяжело плюхнулся в кресло, выставив вперед загипсованную ногу.
— Какого черта, как это случилось с вами? — раздраженно спросила она.
— Лыжи не развернулись. — И это была правда, я действительно сегодня не притрагивался к ним. — Они скрестились, и я упал. Был не очень внимателен. Думал о сегодняшнем
Она смягчилась:
— Ох, бедняжка! Во всяком случае, шампанское мы можем выпить.
— Врачи запретили мне пить. Специально предупредили об этом, так как это препятствует заживлению.
— Все кого я знала, пили и при переломах, — возразила Флора, явно не желавшая расставаться с шампанским.
— Доктор сказал, что у меня хрупкие кости, — уныло объяснил я, сопроводив это гримасой боли на лице.
— Очень больно, милый? — спросила она, ласково взяв меня за руку.
— Да, немного, — мужественно признался я. — Видно, ослабевает действие морфия.
— Но пообедать-то мы, конечно, можем.
— Мне неприятно, Флора, что я расстраиваю все наши планы, но врач велел мне лежать в постели, положив ногу на подушки. Уж простите меня, — закончил я, с трудом поднимаясь, чтобы идти к себе в номер.
— Я приду к вам, чтобы поуютней устроить вас, — предложила Флора.
— Не обижайтесь, но мне бы хотелось побыть некоторое время одному. Когда со мной что-нибудь случится, я всегда уединяюсь. Это у меня еще с детства. — Меня никак не устраивало, чтобы я беспомощно лежал в кровати, а рядом со мной находилась Флора, дающая волю своим чувствам. — Выпейте шампанского за нас обоих. Запишите эту бутылку на мой счет, — обратился я к официанту.
— А попозже можно зайти к вам? — спросила она.
— Я попытаюсь заснуть и сам позову вас, когда проснусь. Не беспокойтесь обо мне, дорогая.
И я оставил ее, это цветущее создание, хотя и надутое, но весьма завлекательное в зеленых в обтяжку брюках и плотно облегающем свитере.
Последние лучи заходящего солнца розовели на далеких вершинах окружающих гор, когда дверь в мою комнату тихонько отворилась. Я спокойно лежал в кровати, глупо уставившись в потолок. Зашла за подносом горничная, но, увы, вскоре следом за ней просунула в дверь голову Флора.
— Я только узнать, не нужно ли вам чего, — сказала она, входя в комнату. Смутно различая ее в сгущавшихся сумерках, я тем не менее остро ощутил резкий запах духов. — Как вы, милый? — Флора подошла к кровати и, словно опытная медицинская сестра, пощупала мой лоб. — Температура нормальная.
— Врач сказал, что к ночи поднимется.
— А день прошел хорошо? — спросила она, усаживаясь на край постели.
— Могло быть и лучше.
Внезапно она обрушилась на меня и стала целовать. Я изогнулся, чтобы иметь возможность дышать, нога в гипсе неловко свесилась с кровати, и я непритворно застонал от боли.
Раскрасневшись и тяжело дыша, Флора поднялась с кровати. В полутемной комнате трудно было разглядеть выражение ее лица, но мне показалось, что она смотрит на меня с подозрением.
— Двое моих знакомых, — начала она, — условились встретиться сегодня вечером. А днем один из них тоже сломал ногу, но это не остановило его, и он придет к десяти часам вечера, как они и условились.
— Видно, он моложе меня, — запинаясь, сказал я. — Или у него кости покрепче. Кроме того, в первый раз — особенно с вами… хочется быть в полной форме.
— Н-да, — сухо сказала Флора. — Ну, мне пора идти. Вечером соберется небольшая компания, и надо одеться. — Она наклонилась и холодно поцеловала меня в лоб. — Если хотите, я загляну к вам после ужина…
— Навряд ли это благоразумно, милая.
— Что ж, возможно. Спокойной ночи, — пожелала она, уходя.
Лежа на спине, я опять уставился в потолок. Да, этот молодой человек, что со сломанной ногой приплетется в их компанию, настоящий герой. Еще один день, решил я, и на костылях или бросив их, но я уеду отсюда. А все же Флора натолкнула меня на одну мысль. Вошла без ключа. Стало быть, дежурная горничная на этаже…
Вечером я ужинал один в ресторане отеля. Издалека видел Флору в ослепительном вечернем туалете в окружении мужчин; некоторых я знал, других видел впервые, каждый из них мог быть обладателем моих семидесяти тысяч. Если Флора и заметила меня, то не подала виду.
Неторопливо поужинав, я поднялся в лифте на свой этаж, преднамеренно не спросив у портье ключ от номера. Коридор был пуст. Подождав, пока появится дежурная горничная, я на костылях проковылял до дверей Слоунов и попросил ее открыть дверь запасным ключом, так как забыл свой. Она достала его из связки и открыла мне дверь. Я вошел и плотно прикрыл за собой дверь.
Постели были уже разостланы, ночники на столиках у кроватей светились мягким, приглушенным светом. Запах духов Флоры наполнял всю комнату.
Прерывисто дыша, я осторожно приблизился к большому шкафу и открыл дверцы. В одном отделении были женские платья, лыжные костюмы. В другом мужские костюмы и сорочки. Около шкафа, на полу, шесть пар ботинок. Коричневые ботинки, которые в поезде я видел на Слоуне, стояли в этом ряду последними. Неуклюже наклонившись, я взял правый коричневый ботинок и сел в кресло, чтобы примерить его. Нога в ботинок влезла лишь наполовину, он, должно быть, был на два номера меньше моего размера. Я так и окаменел с чужим ботинком в руках, тупо уставившись на него. Значит, я потратил целую неделю и кучу денег, идя по ложному следу. Я еще продолжал сидеть в том же положении, когда послышалось звяканье ключа в замке. Дверь отворилась, и вошел Билл Слоун, одетый по-дорожному, с чемоданчиком в руке.
Увидев меня, он остановился и в изумлении выронил чемодан, бесшумно упавший на толстый ковер.
— Какого черта? — довольно беззлобно спросил он, еще не успев обозлиться.
— О Билл, — глупо отозвался я. — А я думал, вы в Цюрихе.
— Я здесь, можете не сомневаться, — он повысил голос. — Где, черт побери, Флора? — Он включил полный свет, словно хотел обнаружить, не прячется ли она где-нибудь в углу.
— Она проводит вечер в компании, — выпалил я, все еще не зная, как мне поступить — подняться и уйти или пока сидеть на месте. Решить это было непросто — ведь левая нога в гипсовой повязке.