Ночной позор
Шрифт:
Астральная нить натянулась с такой силой, что ее сокращение чуть было не бросило меня обратно в собственное тело, но сработали заклинания.
Моя душа больно ушиблась носом о собственную, если можно так выразиться, задницу. У тела нос тут же распух и засочился кровью, которую оно тут же вытерло рукавом. Гад, знаешь, сколько эта кофта стоила?
Во дворе припарковались несколько автомобилей, для начальства, но большинство сотрудников Контроля Всему организованно погрузилось в троллейбусы.
Мое тело уселось в белую «Волгу», новую, сверкающую свежей краской, и тут же
Я по-турецки уселся на крыше, благо астральной моей проекции нечего было опасаться встречного ветра.
По обе стороны моего тела расположились Закидон и Гоня. Шеф, кажется, украдкой подмигнул мне, то есть мне настоящему. Хотя нет, вряд ли. Показалось.
Находившуюся в полном ступоре Крошку Лили усадили на переднем сиденье.
Водитель — а за рулем сидел Рыбка — задорно побибикал, и Контрольное воинство двинулось в путь, на врага.
Чета как-та мне эта не нравица.
Помимо всего прочего, последнее предложение имеет также следующий сокрытый смысл: плевал я со своей астральной колокольни на вашу грамматику! Ваще, да?
Группа прикрытия и конспирации работала как надо, и никто из обычных людей не обратил внимания на наш странный кортеж. Лишь кое-кто ругался на остановках, косвенно желая руководству ТТУ провалиться в тартарары, а то и поглубже. Великим магам, конечно, подобные проклятия до лампочки, но накануне решающего сражения я на их месте не стал бы по пустякам растрачивать ауру.
От такой массы людских проклятий надежно защищает лишь партбилет да депутатская неприкосновенность, прочие методы временны и малоэффективны. Потому несчастные чиновники в этом отношении куда уязвимее депутатов.
Процессия медленно двигалась, как бы просачиваясь сквозь поток других машин. Наша волга ехала впереди; Рыбка выставил было в окно маленький флажок с эмблемой трамвайно-троллейбусного управления, но под строгим взглядом Закидона тут же его и убрал.
— Не желаю ехать в одном автомобиле с транспарантами,— серьезно сказал волшебник.
Как там…
Уважаемые телезрители…
Нет.
Дорогие друзья! Сегодня мы с вами в прямом эфире можем наблюдать картину апокалипсиса!
Может, не слишком складно получилось, но учтите мой малый опыт на этом поприще. Комментировать Армагеддон мне приходится впервые.
Только что поступило сообщение, что нашим видеоинженерам пока не удается настроить картинку, и всем зрителям нашего астрального телевидения придется некоторое время наслаждаться моей фотографией, которую украшает надпись «из горячей точки». Эй, а получше фотки не нашлось? Поставьте ту, где рядом с Путиным!
Так вот. Пока вы наслаждаетесь моей фотографией, я попробую описать происходящее, в красках и лицах живописуя картину… картину… картину грядущего катаклизма!
Ладно, не вышло из меня тележурналиста. Можно в последний разочек попробую? Ну пожалуйста!
Прямо передо мной раскинулось широкое поле нездорового оранжевого оттенка. Над полем поднимаются ядовитые дымки и летают какие-то подозрительно крупные насекомые. Для тех, кто только что к нам присоединился, напомню, что финальную битву между плохими и нашими решили провести на полигоне промышленных отходов «Ясная Поляна», любезно предоставленном правительством Мокрорецкой области. Спонсор полигона промышленных отходов — химкомбинат «Маяк». Химкомбинат «Маяк» — изменим жизнь на Земле!
Проклятые враги пока не подошли.
Наше светлое воинство уже на месте, с холма оборзева… обозревает окрестности. Невдалеке на лужайке пасутся троллейбусы. Вон тот среди них самый главный, он уже старенький, видите, как у него обвисли рога? А молодежь как раз устраивает поединки за самок, потому что у троллейбусов в этом месяце наступает период случки.
Ну, вот и противник, явившийся с большой помпой, можно сказать, на понтах.
Столько иномарок я не видел даже в столице, под домом правительства.
Итак, войска занимают позиции. На устах волшебников зреют смертоносные заклятия, руки готовы метнуть во врага огонь и молнию, ноги прочно стоят на зараженной земле. Ни шагу назад! Порадуйте нас сегодня кровавым поединком! И пусть никто не уйдет обиженным! Пусть вообще никто не уйдет!..
Простите, увлекся.
Итак. Итак уже было. Значит, ну вот.
Ну вот, в полном молчании колдуны двумя длинными шеренгами выстроились друг против друга. Каждому в этой схватке достанется личный соперник. Но что это? Что за фигурка возникла вдруг между изготовившимися к… э-э-э… броску армиями? Кто он, этот невидимый с высоты герой? Чей он союзник?
Погодите, я спущусь чуть ниже, чтобы разглядеть его, а заодно и услышать, о чем говорят сейчас на поле брани…
Впрочем, я мог бы спокойно парить в двухстах метрах над своим телом.
Ничего из произошедшего в следующие мгновения от меня все равно бы не ускользнуло.
Оба воинства замерли. Почему-то общее внимание оказалось вдруг разом приковано к возникшей, казалось бы, из ниоткуда фигурке в каком-то сером балахоне.
Много позже я узнал, что то был обыкновенный вывалянный в грязи пододеяльник, которым неизвестный укрывался для маскировки на местности. Ему непременно хотелось появиться в нужный момент как бы из воздуха. В нашем доблестном герое всегда жила страсть к дешевым театральным эффектам.
— Остановитесь, дураки,— веско крикнул неизвестный, хотя это был Утка. Ой, и как это я вам преждевременно выболтал? Со мной никакой интриги в романе не получится, смех один.
Голос оперативника, усиленный заклинаниями, разнесся вокруг на многие сотни метров.
Утка воздел вверх руку, и все увидели в ней горящий чистым белым огнем артефакт.
Не знаю, кто первым подал сигнал к атаке. Вряд ли это был Закидон, потому как ему, вроде, известна была сила дубины великого знания. Но и Поликарпович тоже не совсем ведь дурак, я бы сказал, они оба примерно одинаковые, только с разными полюсами и одинаковыми зарядами. Оттого и ссорятся.