Ночной шторм
Шрифт:
— Звонишь все время, даришь подарки… Зачем?
— Я только хотел узнать, как ты себя чувствуешь.
— Хорошо. Можешь ехать домой… К жене и детям. Скоро сочельник.
Он продолжал улыбаться.
— Я все устроил, — произнес он. — Сказал Карин, что переночую в Кальмаре и вернусь завтра утром.
Мартина всегда волновало только одно — чтобы его не уличили во лжи.
— Вот и прекрасно, — кивнула Тильда. — Поезжай в Кальмар.
— Но я хочу остаться здесь, на Эланде, — вскинув брови,
Тильда вздохнула и пошла к машине. Открыв дверцу, бросила подарок на заднее сиденье и сказала:
— У меня нет времени на разговоры. Нужно найти одного парня.
Сев в машину, она завела мотор и поехала прочь.
Через пару минут увидела в зеркале заднего вида синюю «мазду». Мартин ехал за ней следом.
Тильда пожалела, что не прогнала его еще на парковке.
К восточному побережью Тильда добралась только к четырем. Уже стемнело, небо было серо-черным, и снег шел безостановочно. Белые хлопья больше не кружили в воздухе, плавно опускаясь на землю: они ударялись в окна машины и налипали на зеркала.
Она свернула к Энслунде. Позади нее все еще виднелась машина Мартина.
В свете фар Тильда увидела следы шин на снегу перед ней, но там, где дорога заканчивалась, было пусто. Только много следов на снегу — грубых ботинок или мужских сапог, — которые уже начало заносить снегом.
«Мазда» остановилась рядом.
Тильда надела фуражку и вышла из машины. Сильный ветер чуть не сбил ее с ног. В темноте это безлюдное место выглядело угрожающе. Волны зло бились о берег, разбивая лед и выбрасывая его на голый берег.
Мартин подошел к Тильде.
— Тот, кого ты ищешь, должен был быть здесь? — произнес он с сомнением. — В такую погоду?
Тильда только кивнула. Ей не хотелось с ним разговаривать.
Мартин решительным шагом направился к сараю. Видимо, он забыл, что он преподаватель, а не полицейский. Ничего не сказав, Тильда пошла за ним следом.
Подойдя ближе, они услышали неравномерный стук: это одну из дверей открывал и закрывал ветер. Следы вели к сараю.
Мартин прошел внутрь и сказал:
— Это его сарай.
— Видимо, да, — проговорила Тильда.
— Воры всегда боятся других воров и хорошо запирают двери. Раз Хенрик Янсон не закрыл свой сарай, значит, ему помешало что-то непредвиденное.
Она тоже зашла в сарай. Увидела столярный стол, старую сеть, удочки, инструменты.
— Никого нет дома, — веселым тоном произнес Мартин.
Тильда оставила его шутку без внимания. Молодую женщину привлекли яркие пятнышки на полу.
— Мартин! — громко сказала она.
Он повернул голову и тоже посмотрел на пол.
— Что ты думаешь?
Мартин наклонился.
— Свежая кровь, — констатировал он.
Тильда оглянулась по сторонам. Кого-то ранили. Возможно, выстрелом или ударом ножа. Но пострадавший смог отсюда уйти.
Тильда покинула сарай и пошла к морю; ветер почти сбивал ее с ног. На снегу виднелись следы. Они вели вдоль берега на север.
Тильда хотела было пойти по следам, но поняла, что это бесполезно: следы скоро занесет снегом.
Дойти отсюда можно было только до фермы Карлсонов и хутора Олудден. Хенрик Янсон, если это его следы, направился в одно из этих мест. Сильный порыв ветра чуть не сбил Тильду с ног. Она развернулась и пошла к своей машине.
— Куда ты? — крикнул Мартин.
— Секрет, — ответила молодая женщина, садясь в машину. Тильда включила двигатель и поехала, не проверяя, следует ли за ней Мартин. Связавшись с дежурной частью в Боргхольме, она сообщила о ранении в Энслунде и сказала, что едет на север. Никто не ответил. Снег тем временем усиливался. Тильда включила дворники, чтобы очистить ветровое стекло, и бросила взгляд на зеркало заднего вида: «мазда» с включенными фарами следовала за ней.
Тильда увеличила скорость и посмотрела в окно: снег превратился в сплошную бело-серую пелену, заслонявшую собой горизонт.
29
Йоаким стоял у окна в кухне и смотрел, как падает снег. Рождество обещало быть снежным. Он перевел взгляд на дверь в коровник. Дверь была закрыта, и дорожку к ней замело снегом. Йоаким не был в коровнике уже несколько дней, но мысли его постоянно возвращались к потайной комнате. Часовне для мертвых. Часовне со скамьями.
Там, на одной из скамей, среди писем и подарков, он нашел куртку Этель, которую так и оставил там лежать. Это Катрин ее туда положила. В этом не могло быть никаких сомнений. Она нашла комнату осенью и оставила куртку на скамейке, не сказав ничего Йоакиму. Он даже не знал, что куртка была у Катрин.
У его жены были от него секреты.
Только позвонив матери, он узнал, что это она послала куртку в Олудден. Раньше он думал, что Ингрид сложила все вещи покойной дочери в коробку и отнесла на чердак.
— Нет, я завернула ее в бумагу и отправила по почте Катрин… Это было в августе… — рассказала она по телефону.
— Но зачем?
— Катрин сама захотела. Позвонила летом и попросила одолжить куртку. Она хотела в чем-то убедиться и попросила прислать куртку по почте. Я так и сделала… Разве она не рассказывала тебе об этом? — прибавила Ингрид.
— Нет.
— Вы не разговаривали об Этель?
Йоаким молчал, не зная, что ответить. Ему хотелось сказать, что он и Катрин говорили обо всем, что они полностью доверяли друг другу, — но перед глазами стояло лицо Катрин в день смерти Этель.