Ночной звонок
Шрифт:
— Сырцов, Сырцов, — Иволгин укоризненно покачал головой. — Вести беременную жену за границу, да на машине, да на столь солидный срок…
— Я сознавал, что это рискованно, пытался отговорить супругу от путешествия, но… Стеллочка так хотела увидеть Скандинавию!.. Признаюсь вам, в глубине души я даже рад, что эта поездка, как я полагаю, не состоится.
— Однако мы отвлеклись… А картины, Юрий Николаевич, в машину Никольского подложил все-таки Лазарев, — сообщил Колчев. — Сегодня ночью.
— Отказываюсь верить, — устало
На столе зазвонил телефон. Колчев поднял трубку.
— Начальник таможни вышел по делам, — сообщил он. — Это я, товарищ полковник, Колчев… Что?! — удивленно вскричал он и, досадуя на свою несдержанность, покосился на Сырцова. Тот сидел с отрешенным видом, погруженный в невеселые раздумья.
Колчев повесил трубку и, обращаясь к Иволгину, распорядился:
— Саша, пригласи Лазарева и Никольского. Остальные могут ехать домой.
Однако выполнить распоряжение капитана оказалось не так уж просто. Никольский, заметив приближающегося к нему с решительным видом Иволгина, вскочил в машину, завел мотор и дал с места полный газ.
Находящийся поблизости пограничник вскинул автомат.
— Отставить! — приказал пограничнику Иволгин и побежал к «Волге». В считанные секунды он вывел машину на шоссе, включил сирену и устремился за машиной Никольского. Но погоня продолжалась недолго. Путь «Москвичу» преградила прибывшая со стороны города машина передвижной милицейской группы. Сине-желтый газик развернулся поперек шоссе, и из него с оружием наизготовку выскочили лейтенант и сержант милиции.
9
— Нервы не выдержали, — оправдывал свой неудавшийся побег Никольский. Он сидел на вплотную придвинутом к столу начальника таможни стуле. Сырцов и Лазарев расположились на диване, с которого, так же как и с подоконников, были уже убраны живописные холсты.
— Два дня почти не спал, очень тяжелый больной, а теперь неприятность с этими картинами вышла, вот и не выдержали нервы, — Никольский говорил медленно, тщательно подбирая слова. — Товарищ… — обратился он к Колчеву.
— Гражданин следователь, — поправил его тот.
— Гражданин следователь, слово чести, с картинами вышло недоразумение.
Колчев встал из-за стола и подошел к Никольскому.
— О картинах вы, действительно, могли и не знать, — сказал он, чем вызвал на лице Никольского тень надежды. — Верю также, что плохо спалось вам в последнее время. Для бессонницы у вас было больше чем достаточно причин, гражданин… Шимкус.
Никольский-Шимкус вздрогнул, как от удара, и инстинктивно закрыл ладонями лицо.
— Кончайте балаган, Шимкус, — негромко, но твердо приказал Колчев.
Никто из находящихся в комнате не проронил ни звука.
Шимкус — мертвенно бледный, сгорбившийся — дрожащими руками отклеил бородку, усы и вместе с дымчатыми очками положил на стол. Несколько мгновений сдерживал себя, а затем безвольно уронил голову на грудь, закрыл лицо ладонями и затрясся в рыданиях.
— Витас Ионович, откуда вы здесь… зачем? — тихо спросил пораженный увиденным Сырцов.
— Это… все… он! — размазывая по лицу слезы, прокричал Шимкус, указывая пальцем на Лазарева. — Он меня запутал. Узнал про брата за границей в фирме «Викинг» и уговорил бежать. Говорил, что с деньгами мы нигде не пропадем, откроем свое дело… О-о-о! — простонал в отчаянии Шимкус. — Свое дело… Я всегда мечтал о нем.
Теперь, когда Шимкус не столь тщательно следил за своей речью, нерусский акцент обозначился явственно.
— Он невменяем, — заключил Лазарев и брезгливо поморщился. — Впрочем, это закономерный конец большинства наркоманов, каковым гражданин Шимкус и является. Я довольно быстро после знакомства с ним на даче Сырцовых раскусил, что это за тип, — доверительно сообщил он Колчеву. Пожурил Сырцова: — Вот, Юрий Николаевич, кого я вынужден числить среди своих знакомых из-за вашей неразборчивости в людях. Покорнейше благодарю… Кстати, не вы ли надоумили своего вильнюсского друга столь необычным образом присоединиться к нашей группе?
— Да как вы смеете! — возмутился Сырцов и демонстративно отодвинулся на самый край дивана.
— Надоумили Шимкуса вы, Лазарев, — сказал Колчев. К этому времени он снова вернулся за письменный стол. — А Никольского в группу автотуристов вы включили только потому, что он оказался очень похож на Шимкуса. Доктор даже не предполагал, что такое сходство станет для него роковым.
— Верно, верно, — закивал головой Шимкус и поспешно вытер слезы тыльной стороной кисти рук. — Все он, Лазарев. Когда приехал в Вильнюс за драгоценностями, то вместе с деньгами передал мне и эти… волосы, — он кивнул на бородку и усы. — Встретились мы с ним в кафе «Норд». Драгоценности были при мне. Потом мы…
— Погодите, Шимкус, — остановил его Колчев. — У вас скоро будет возможность дать подробные показания следствию.
Капитан перевел взгляд на стоящего у двери лейтенанта милиции, который принимал участие в недавнем задержании Шимкуса, и распорядился:
— Действуйте, товарищ лейтенант.
Лейтенант подошел к Шимкусу.
— Гражданин Шимкус Витас Ионович, — строго проговорил он. Подождал, пока Шимкус, преодолевая слабость в ногах, поднимется со стула, и продолжил: — Вы обвиняетесь в преднамеренном убийстве Никольского Геннадия Петровича, совершенном вчера вечером. Вот санкция на арест, — лейтенант показал лист с гербовой печатью и затем спрятал его в планшет. — Руки, Шимкус.
— Что? — не понял Шимкус.
— Протяните руки.
Шимкус торопливо повиновался. В тишине явственно щелкнул замок наручников.
— На выход, шагом марш, — негромко скомандовал лейтенант и красноречивым жестом поправил на ремне кобуру пистолета.
Колчев проводил взглядом отъехавший от здания пограничного КПП милицейский газик, отвернулся от окна и сказал, обращаясь к Сырцову:
— Юрий Николаевич, вы тоже можете ехать. Только в понедельник вместе со Стеллой Аркадьевной непременно зайдите к десяти часам в управление государственной безопасности. Пропуск будет выписан.