Ночные игры
Шрифт:
– Я против насилия. Против войны. Я даже против смертной казни. Так скажи мне, почему я готов удавить человека, который так поступил с Ник? Знаешь, мне кажется, я мог бы убить его голыми руками.
– Многие наши убеждения меняются, когда дело касается нас лично, – сказал Грифф. – Человек может думать, что никогда не убьет другого человека. Но если его жизнь или жизнь того, кого он любит, висит на волоске, как он поступит? Что сделает?
– Ник намного сильнее меня. Она всегда была такой. – На глаза Чарлза Дэвида набежали слезы. К его горлу подступил комок, но он справился с эмоциями. – Он ведь издевался над ней?
Грифф подошел к Чарлзу Дэвиду и положил руку ему на плечо.
– Он – чудовище, которое получает удовольствие, когда видит чужое страдание – духовное, эмоциональное и физическое.
– Как Ник сможет справиться с этим? Удастся ли ей забыть все то, что он сделал?
– Мы не знаем, что он сделал, – сказал Грифф. – Но как ты сказал, Ник сильная. И она справится – со временем. – «Но никогда не сможет забыть».
Грифф никогда не забывал годы на Амаре. Он стремился запрятать эти воспоминания как можно глубже, но начавшаяся серия убийств снова оживила этот кошмар. Просыпаясь, он одолевал демонов. Но когда засыпал, его подсознанию было не под силу справиться с ними.
Грифф сжал плечи Чарлза:
– Давай поищем кофемашину до завтрака.
– Да, хорошая идея.
Когда Грифф и Чарлз Дэвид подошли к лифту, тот открылся, и из него вышел Джош Фридман.
– Доброе утро, – сказал Джош. – Вы что-то ищете?
– Хотим выпить кофе, – ответил Грифф. – А ты? Что ты здесь делаешь?
Джош взглянул на Чарлза Дэвида:
– Вы брат Ник?
– Да, а что?
– Я специальный агент Джош Фридман. Работаю с вашей сестрой. Мой босс, Дуг Троттер, хочет, чтобы я проинформировал вас о том, что происходит. Я пойду с вами и по пути расскажу обо всем.
Они втроем вошли в лифт.
– Начинай, – сказал Грифф.
– Человек по имени Россуолт Эверхарт владеет тысячью акрами земли и старинным довоенным домом в шести милях от того места, где Фой и Джуэл Кэлам и нашли Ник, – сказал Джош. – В той местности он известен как эксцентричный затворник.
– Что еще? – поторопил его Грифф.
– Занимаясь поисками информации по этому парню, мы кое-что обнаружили. Знаешь, кто был его кузеном?
Гриффин напрягся, каждый мускул в его теле затвердел, каждый нерв обнажился до предела.
– Кэри Мейгарден.
Глава 22
Латаша Дэвис стояла в дверном проеме спальни своей восьмилетней дочери, которую та делила с шестилетней кузиной. Как хорошо было снова оказаться дома, во Флориде, в Тампе, пусть даже всего на две недели. Наконец-то она провела День благодарения со своей семьей, о чем так мечтала. Два года назад, она была в этот день в Афганистане, в прошлом году – в Ираке. Получив распределение на службу за пределами США. Латаша вынуждена была покинуть и дочь, и мать.
– Ребенок растет без тебя, – упрекнула ее мать, Джеральдина. – Нехорошо оставлять девочку так надолго. Когда Ашиин приехала сюда, то называла мамой твою сестру.
– Ты ведь не думаешь, что я мечтала о такой жизни? Но я делаю то, что должна делать, чтобы обеспечить Ашиин нормальную жизнь, чего не было у меня.
– Я делала все, что было в моих силах.
– Знаю, мама. И не виню тебя. Я сама виновата в том, что забеременела в пятнадцать, бросила школу и позволила Марко снова вернуться в мою жизнь.
Подростком Латаша была хорошенькой и неглупой девочкой, и ей казалось, что она знает обо всем, включая мужчин, больше, чем ее мать. Марко Крузу было двадцать пять, у него была спортивная машина и полные карманы денег. Когда Латаша родила дочь и сделала два аборта, она сказала себе, что надо что-то менять. Марко был отцом полдюжины ребятишек от разных женщин, но оставался холостяком в вечном поиске.
В четыре года у Ашиин признали диабет. Болезнь дочери отрезвила Латашу. Она бросила свою работу на полставки, которая почти не приносила дохода, и пошла в армию. Она верила, что, приняв такое решение, обеспечит Ашиин безбедное существование. Армия также давала Латаше шанс на хорошее образование. Только бы ей удалось вырваться из Ирака.
– Она чудесная девчушка. – К Латаше подошла ее сестра Катари. – И очень похожа на тебя.
– Не позволяй ей совсем забыть меня.
Катари крепко обняла сестру за плечи:
– Мы с мамой очень много рассказываем ей о тебе, ты ведь знаешь.
– А когда она стала называть мамой тебя? Катари вздохнула:
– У тебя нет причины беспокоиться. По-моему, это было только один раз.
– Я не хочу, чтобы Ашиин говорила «мама» кому-то, кроме меня. Я ее мама.
– Просто она все время слышит, как Тайрина называет меня мамой, а Латариусалгапой, – сказала Катари. – Ты не можешь обвинять Ашиин в том, что она тоже хочет иметь настоящих родителей, как у ее маленькой кузины. Но она знает, что ее мама – ты. Она не забудет тебя.
Латаша высвободилась из объятий сестры.
– Я хочу прогуляться. Мне надо подумать о том, как быть дальше. Если мама не переедет с тобой и Латариусом…
– Пойми ее. Она стареет. Всю свою жизнь она много работала, а сейчас здоровье у нее уже не то. Вместо того чтобы обижаться на мою близость с Ашиин, тебе следовало бы быть благодарной мне за то, что она и ее бабушка живут в таком хорошем доме.
– Конечно, я тебе благодарна. – Латаша смахнула слезы.
Не оглядываясь она прошла через прихожую, кухню и вышла через заднюю дверь.
«Проветрись, – сказала она себе. – Освободись от злости и обиды, потом вернись домой и проведи этот день с дочерью. И никогда не ссорься с Катари. Она права, ты должна быть благодарна ей».
И она была благодарна. Только не могла с мириться с тем, что ее ребенок называет мамой другую женщину.
Грифф и Чарлз Дэвид провели с Ник полчаса – с девяти до девяти тридцати. Она была несколько рассеянной от действия множества лекарств, но в достаточно ясном сознании, чтобы выслушать рассказ Гриффа о Россуолте Эверхарте и его связи с Кэри Мейгарденом. К их второму визиту доктор Мэндел снял Ник с искусственной вентиляции легких.