Ночные крылья (сборник)
Шрифт:
В гневном возбуждении Элегро теребил свою шаль. Его бородатое лицо потемнело от ярости. Он сунул руку под тунику и достал крошечную глянцевую видеокапсулу, которую протянул на ладони к виновным.
– Зачем понапрасну сотрясаешь воздух. За вами следили. Неужели вы думали, что здесь, именно здесь можно спрятаться? Ты, Летописец Олмейн, как могла ты так думать?
Олмейн оглядела капсулу с расстояния, словно это была бомба, и с отвращением сказала:
– Как это похоже на тебя, Элегро — шпионить, тебе доставляло большое удовольствие видеть как мы наслаждаемся?
– Животное, — выкрикнул он.
Положив капсулу в карман, он приблизился к неподвижному Принцу. Лицо Элегро было искажено гневом. Стоя на расстоянии вытянутой руки от Принца, он заявил ледяным тоном:
– Ты понесешь ответственность сполна за это святотатство. С тебя сдерут одежду Пилигрима и тебя постигнет участь, уготованная для чудовищ.
Душу твою примет Воля!
Принц Энрик ответил:
– Попридержи свой язык!
– Придержать свой язык? Как ты смеешь со мной так разговаривать?
Пилигрим, который не может сдержать похоть по отношению к жене своего хозяина, который дважды нарушает святость — лжет и прелюбодействует! — Элегро весь кипел от гнева, от его холодности не осталось и следа.
Теперь его бешенство оно свидетельствовало о внутренней слабости и отсутствии самоконтроля. Мы трое стояли окаменев, оглушенные этим ливнем слов. Оцепенение прошло лишь когда вне себя от негодования, Элегро схватил Принца за плечи и принялся яростно трясти его.
– Ничтожество, — заорал Энрик, — ты еще смеешь касаться меня!
Двумя ударами в грудь он отбросил Летописца, тот покатился по комнате и ударился о подвешенную спальную колыбель, несколько фляжек с искрящимися напитками при этом упали и разлились, а ковер из живой материи издал жалобный протест. Задыхающийся, оглушенный Элегро прижал руку к груди и взглянул на нас, ища поддержки.
– Физическое нападение, — прохрипел он. — Позорное преступление.
– Сначала ты напал на него, — напомнила мужу Олмейн.
Протягивая к Принцу дрожащую руку, Элегро пробормотал:
– За это тебе не будет прощения, Пилигрим.
– Не смей меня больше называть Пилигримом, — заявил Энрик.
Он поднял руки и начал снимать маску. Олмейн вскрикнула, пытаясь помешать ему, но никто не мог остановить Принца, когда он был в гневе. Он бросил маску на пол и обнажил лицо с неприятными жесткими чертами и серыми механическими сферами.
– Я Принц Роума, — объявил он громовым голосом. — На колени! На колени! Быстро, Летописец, три раза растянуться и пять раз поклониться!
Казалось, Элегро был стерт в порошок. Он глядел, не веря своим глазам, затем, как куль опустился и как бы рефлекторно совершил ритуал поклонов перед соблазнителем своей жены. Впервые после падения Роума Принц заявил о своем статусе, и удовольствие его было так очевидно, что даже пустые глаза, казалось, сияли королевской гордостью.
– Вон! — приказал Принц. — Оставь нас.
Элегро убежал.
Я оставался ошеломленный и потрясенный. Принц любезно кивнул мне головой.
– Извини нас, старик, нам нужно немного побыть наедине.
6
Слабого человека можно обратить в бегство внезапным нападением, но затем он передохнет, успокоится и начнет придумывать планы возмездия. Это и произошло с Элегро. Изгнанный из своих апартаментов Принцем, он остыл и хитрость снова вернулась к нему. Позже, той же ночью, когда я укладывался спать, Элегро позвал меня в свою комнату для исследований на нижнем этаже здания.
Там он сидел в окружении атрибутов своей гильдии: катушек и шпулек пленки, информационных кассет, капсул, чашек, нескольких соединенных черепов, ряда экранов, небольших украшенных орнаментом спиралей и другой символики собирателей информации. В руках он держал кристалл из Облачных Миров, который служил для снятия стрессовых состояний. По мере того, как кристалл вытягивал из Элегро напряжение, камень приобрел молочный цвет.
Элегро сидел с притворным видом всевластия, как будто я не был свидетелем его унижения.
– Ты знал, кто этот человек, когда ты пришел с ним в Перриш? спросил он.
– Да.
– Ты не сказал об этом.
– Меня никто не спрашивал.
– Ты знаешь, какому риску ты подвергаешь всех нас из-за того, что, ничего не зная, мы дали пристанище Властителю?
– Мы все земляне, — сказал я. — Разве мы уже не признаем верховенство Властителей?
– С момента завоевания — нет. Указом завоевателей все бывшие правительства распущены, а их руководители подлежат аресту.
– Но мы, без сомнения, должны оказывать сопротивление подобному приказу.
Летописец Элегро насмешливо взглянул на меня.
– Разве дело Летописца вмешиваться в политику? Мы подчиняемся тому правительству, которое у власти. Мы здесь не оказываем никакого сопротивления.
– Понимаю.
– Поэтому мы должны немедленно избавиться от этого опасного беглеца.
Томис, я поручаю тебе немедленно отправиться в штаб завоевателей и проинформировать Человекоправителя Седьмого о том, что мы захватили Принца Роума и держим его здесь.
– Почему старик должен идти ночью как посланец? Достаточно поднять обычный мыслешлем.
– Слишком рискованно. Могут подслушать. Нашей гильдии будет нанесен вред, если эта новость распространится.
– Но выбрать для этого ничтожного ученика — это странно.
– Об этом знают двое — ты и я, — сказал Элегро. — Я не пойду. Значит идти должен ты.
– Без предварительного оповещения Человекоправителя Седьмого, меня туда не пустят.
– Ты сообщишь его подчиненным, что у тебя имеется информация, которая будет способствовать задержанию Принца Роума. Тебе поверят.